– Ну, вроде все собрались? Начнем же собрание. – Оливер хлопнул в ладоши, призывая всех сесть.
Грег начал доклад об успехах. Рассказал, что возведение защитного купола над источником жизни завершено. Магия успешно фильтруется и проникает в мир достаточно чистой, чтобы вред для здоровья стал почти незаметным.
Земля магомалий через несколько сотен лет снова может стать пригодной для жизни, если воздух продолжит очищаться. Но пока жить здесь нельзя: магический фон аномальной магии еще высок, вызывает жжение в легких, дарит боль, магия непредсказуема, и нужно время, чтобы понять, как ею управлять. Природа начала оживать, но все еще остается фиолетовых и красных оттенков.
По ночам становится невыносимо холодно, днями властвует жара. Хуже всего дожди, которые прозвали огненными, ведь те сжигают заживо.
А еще – аномалии. Нимфы и музы, некоторые умершие люди, принадлежащие разным видам, под воздействием аномальной магии, вернулись, став аномалиями, и они… опасны.
Грега внимательно слушали. Реджина, которая и так это знала, не сводила глаз с Оливера, которого ненавидела не меньше Грега. Она и сама уже пыталась убить того, но быстро поняла, что пока в его руках дама Сердец, она бессильна, какую бы большую армию ни собрала.
А Голд размышлял, куда теперь идти. Одно знал точно – в королевстве Оливера он жить не сможет. Вступать в орден не хочет. Но и бежать из страны тоже не желает. Здесь его дом. Был, есть и будет.
3
Шестнадцатилетняя Софи Фостер забежала в комнату, захлопнула дверь и позволила себе заплакать. Слезы текли по лицу с веснушками, дрожащие пальцы вынимали шпильки из высокой прически, и медно-рыжие локоны рассыпались по спине и плечам.
День ее рождения прошел хуже некуда. Отец обещал сломать браслет, что лишал свободы, делал покорной и сдерживал мощь, но отказал, заявив, что она не готова. Юна. Вспыльчива. Глупа.
Софи знала, что сдержит силу, не позволит той вновь захватить и ее сердце, но отец не позволял вкусить свободу. Продолжал запирать дома. Водил на каждый прием. Выставлял на показ, напоминая, почему он захватил власть, и что будет с теми, кто вздумает спорить.
Она упала на кровать, рыдая в голос. Душа рвалась на части от отчаяния и усталости, несправедливости, ведь она стала узницей не просто города на границе с зоной аномалий, а собственного дома.
– Праздник не удался, смотрю?
Софи резко села, вытерла слезы, не желая показывать кому-то свою слабость, сощурилась, чтобы разглядеть силуэт у окна. Фигура росла, превращаясь в крупного мужчину с короткой бородой и черными волосами чуть выше плеч. Она схватила зачарованную зажигалку, зажгла свечу в светильнике и охнула, узнавая незваного гостя.
– Ты изменился.
– Неужто помнишь? Тебе было-то…
– Шесть. И ты был рядом в самый страшный момент жизни. Такие воспоминания остаются навсегда.
– Или стираются памятью, чтобы сохранить тебе рассудок.
Сердце Софи часто билось, слезы вновь застилали глаза, а страх смешивался с радостью, ведь Грегори Голд все же выжил. Она не видела его с того дня, как ее силы вышли из-под контроля, и она убила на станции всех, кроме того, кто стал ей отцом. И, видимо, Грега.
Из тощего ученого с короткой стрижкой Грег превратился в накачанного мужчину. Он не постарел, но все равно выглядел гораздо старше из-за бороды и стали в глазах. Мозолистая ладонь потянулась к Софи, но нерешительно замерла, словно он спрашивал разрешения.
