– Пойду я, – сказал Йокахайнен. – Я не знаю, что это за существо, – но от него так и разит похъёльской магией и оно очень опасно! Если это демон, вам его не одолеть!
– Пошли все вместе, там будет видно, – предложил Аке. – Ахти, давай первым.
Они вышли и сразу же увидели своего врага. Он стоял перед дверью, шагах в двадцати, на границе света и тени. Пес Лоухи молчал и был совершенно неподвижен – только светились глаза высоко над землей.
Аке ошибся. Это был не ульфхеднар. Перед ними стоял не человек, это было именно чудовище. Одежды на нем не было, да он в ней и не нуждался – тело твари заросло густой темно-серой шерстью. Росту в нем было не меньше четырех локтей; над широченными сутулыми плечами, над косматой гривой нависала остроухая, похожая на волчью, голова. Могучие лапы свешивались почти до коленей. Пасть оборотня была приоткрыта, словно не могла вместить зубы. Оружия у него не было, да, похоже, оно ему и не требовалось.
– Сдается мне, что он нас провел, – пробормотал Аке, прижимаясь спиной к стене и прикрываясь щитом. – Выманил из дома…
– Приготовились… по моему знаку, одновременно, – зашептал Ахти. – Йо, шарахни эту тварь каким-нибудь заклятием поядрёней, Ильмо, стреляй по глазам, а я рубану мечом…
Но тут оборотень снова заговорил. Он прорычал короткую фразу и указал когтистой лапой на Йокахайнена.
– Он хочет сражаться с колдуном, – тихо сказал Аке.
Йокахайнен побледнел еще сильнее, чем прежде, но твердо сказал:
– Я готов.
– Йо, если ты не уверен, не принимай вызов, – зашептал Ильмо. – Ты не обязан…
Нойда ничего ему не ответил, только глубоко вздохнул, сосредотачиваясь, и положил пальцы на струны кантеле.
– Волшебного меча испугался, серая собака! – раздался позади голос Ахти.
Монстр даже не взглянул в его сторону – видно, не понял по-карьяльски. Ильмо наклонился к Аке и прошептал:
– Прежде спроси его, почему он хочет с нами сражаться!
Аке спросил. Оборотень глянул на Ильмо, шевельнул ухом и что-то неразборчиво прорычал. Ильмо мимоходом отметил, что варгский язык сам по себе так груб, что отлично подходит для волчьей речи.
– Мы вошли в его охотничьи угодья, – перевел Аке. – Он говорит, что мог бы убить нас всех просто так, но ему хочется… как бы это сказать… позабавиться!
Внезапно запели струны. Тут же всех обдало холодом. Налетел шквал, швырнул в лица песок. Засвистел ледяной ветер, свиваясь в тугую воронку, и вдруг кинулся на человека-волка. Оборотень превратился в размытую тень, неподвижно стоящую в кипящей туче пыли. Потом он шевельнул лапой, сделав чисто человеческий, всем знакомый отвращающий жест, – и вихрь вокруг него взорвался. Ударом ветра всех едва не побросало на землю. Йокахайнена, которому и предназначался жест, крепко приложило о дверной косяк. Кантеле выскользнуло из его пальцев, глаза закатились, и нойда сполз вдоль стены на землю. Ильмо и Калли, стоявшие рядом, подхватили его.
– Что случилось? – быстро прошептал Ильмо, – Он тоже колдун?
– Нет, – пробормотал Йокахайнен, пытаясь нащупать кантеле. – Он отразил мои чары… На него не действует похъёльская магия… Как я сразу не понял? Он ведь сам – ее порождение!
Оборотень подождал, пока вокруг него уляжется пыль, и шагнул вперед. Шерсть у него на загривке вздыбилась, из оскаленной пасти вырвалось рычание. Он двигался так легко, словно в нем вообще не было веса: просто скользнул по земле, будто огромная страшная тень.
