Венд,– Если честно, меня волнуют дела земные. А загробные дали мне не ведомы. Если их кто-то для нас закрыл, значит и нечего о них размышлять. Я думаю о реально живущих людях. Как их спасать, целить, приводить в нормальное человеческое состояние. Реанимировать их совесть, вправлять ценностную шкалу. У тебя совесть болит, значит, она не погибла окончательно.
Рита, – Там у многих рациональное мышление распадается, трескается. Тверди-то земной нет под ногами. Чужое всё. Наше же мышление продукт нашей земной цивилизации, там оно пытается всё чужое пропускать через своё понимание, а у них нет ни наших ценностей, ни наших качеств, что прививают нам с детства. Ни открытости, ни доверия, ни бескорыстной дружбы, ни жалости. Женщина, старик, голодные бредут, или без дома валяются, где попало, им – по фиг! Девушки продаются, как мясо какое, хоть жри их! А каннибалы местные так и делают. Грязь, бедность почти повсеместно. Одежды носят годами, не снимая, те, которые бедняки. А богачи все запрятаны в своих неведомых для прочих оазисах. И ненависть такая густая, хоть режь её на куски, в горле застревает, дышать трудно, как влезешь туда в их скопища и мельтешение. И ведь при этом такие же как мы по виду. А серые от тоски своей. Их больная коллективная душа замутнена, больна, вот она их и давит. Девушек, самых прелестных, что у них там всё же появляются, сразу в разврате богачи топят, если они бедные. А бедных там большинство. Отмоют для себя, принарядят, подкормят и используют почем зря. Потом, как краска с личика облупится, выбрасывают за ворота своей чокнутой цивилизации в так называемые пустыни. Но пустыни, понятно, условные. Богачки все спрятаны в своих блаженных мирках. Да и у них, если честно, с подлинной человеческой свободой было не очень.
Рита- Тебе было их жалко?
Венд, – Было, только не всех и не всегда. А я и сам внёс свою долю искажения в их кривое жизненное пространство, не сделав его ни светлее, ни прямее, ни добрее. И если бы не Нэя, то каков был бы итог? Он был бы, как в детском стишке: «Круглый ноль такой хорошенький, но не стоит ничегошеньки…». Имею в виду плоды моей деятельности там…
Рита, – Ноль-то, может, и хорошенький, да ты-то мне таковым не кажешься, да и с собственным обесцениванием ты явно поторопился. А иначе, не позволил бы тебе Вайс взять с собою на Землю инопланетянку, раз это категорически запрещено, исходя из опыта всех предыдущих экспедиций.
Венд, – Стоп! А Разумову ребёнка-тролёнка почему позволили взять с собою на Землю?
Рита, – Да когда позволили-то? Разумов вернулся на Землю один, а ребёнок с Трола обитал на некоей планете «Бусинка», где его развитие и взросление строго отслеживалось.
Венд,– Не знал. Мальчишка этот от земных парней ничем не отличался, когда на Трол прибыл шестнадцати лет от роду.
Рита, – Так он же в земной колонии на Бусинке рос и воспитывался, а там, кроме землян, других не водится.
Венд, – Нэя является потомком тех землян, кто по несчастливой случайности попали на Трол первыми. Она по антропологии своей наполовину земная, а по внешнему облику земная женщина полностью. С одним лишь существенным отличием, что ей подобных тут нет.
Рита, – С ней всё ясно. С ней я ещё познакомлюсь поближе. Гелия тоже оказалась земной женщиной. Почему именно ты находил их?
Венд, – Не знаю. Потому что искал настырно, а местные… скажем так, не вдохновляли.
