Дочитав доклад Отиса, Хаук взялся за кипу бумаг, что принес многострадальный Ван. Ну, тут ничего нового или удивительного. Разве что с солдатами владыка был помягче. Все-таки ему нужна была сильная, здоровая и способная на многое армия. Хотя дисциплина в этой армии и устав были крайне жесткими. Телесные наказания практиковались постоянно. А еще владыка устраивал бои насмерть между своими солдатами и какой-нибудь тварью из своих подземелий. А наблюдал он за всем этим с того самого балкона, на котором завтракал Хаук. Набирали солдат из разных селений. Насильно, разумеется. Мужчины и юноши являлись данью. Служили они бессрочно. И в случае прислуги и в случае крепостного гарнизона люди по нескольку лет не покидали этого места. О жаловании, или выходных речи не шло вовсе. Одежда и еда – это единственное что они получали. Разумеется, все люди, проживающие на землях лорда, являлись его собственностью. По законам феодального права. И делать с ними он мог все, что хотел, абсолютно безнаказанно. И он делал. Подходил с фантазией и не дюжим энтузиазмом.
Хаук взглянул в окно. На темно синем небе появились первые звезды, с улицы потянуло морозной прохладой. Он отложил бумаги в сторону и встал. Тело болело, ноги ныли. В кончиках пальцев чувствовался пульс. Хаук устал как собака. Слишком много свалилось на него в одночасье. Хотелось просто поспать в обычной кровати под обычным одеялом на самой что ни наесть обычной простыне.
Молодой лорд решительно скинул на пол все, что на нем было одето. Оставшись в чем мать родила, он расправил постель и вытянулся на ней во весь свой немаленький рост. Подушка была набита паклей и пахла сухой травой. Разлитый уксус источал легкий аромат яблок. Мягкие дуновения прохладного воздуха приятно ласкали кожу. Мало по малу тело его расслаблялось. Сначала ноги. Потом бедра. Позвоночник в пояснице негромко хрустнул, вставая на место. Потом руки, плечи, и, наконец, шея. Хаук и не заметил, как погрузился в глубокий спокойный сон.
Хаук давно не спал. Просто вылезать из-под одеяла не было необходимости. Глядя на потолок через приоткрытые веки, он слушал как щебечут птицы во дворе. Это так умиротворяло. На улице уже расцвело. Издали доносились чьи-то голоса. Ржали кони… где-то мяукала кошка.
Со стороны коридора послышались легкие шаги. В дверь тихонечко постучали.
– Кто там? – хриплым заспанным голосом спросил Хаук.
– Это Вэл, милорд. Горничная.
– А который час?
– Две минуты десятого, милорд, – послышалось из-за двери. Вэл, похоже, восприняла слова буквально. Он встал. Сделал несколько шагов по холодному полу, убрал стул и повернул ключ в скважине. Стараясь не смотреть на его обнаженное тело, горничная поставила на стол кувшин с водой и небольшой таз. Потом собрала посуду и выкатила столик в коридор.
– Прикажете подать завтрак сюда, милорд? – спросила она.
– Да, если можно.
– Слушаюсь, милорд – горничная склонила голову, и поспешила удалиться.
Хаук потер глаза. Странно, но вчера он даже не притронулся к вину. Хотя выпить хотелось. Конечно, можно это быстро исправить, но пить с утра это все же моветон. Однако, стаканчик винца за едой еще никому вреда не делал. Завтрак подали через полчаса. Хаук как раз успел умыться и одеться, прежде чем старшая горничная вернулась все с тем же столиком. На сей раз завтраком оказался горшочке пшеничной каши на сливочном масле. Несколько отварных яиц, ржаная лепешка, и сливовый джем.
