Геррук
Последнее, что я помню хорошо – то, как я почти хватаю Луну и прижимаю к себе, сразу перед тем, как она разбивает шар под ногами.
А после – взрыв и меня отбрасывает в сторону. Когда я поднимаюсь, то сразу осознаю, что случилось. Смотрю на дыру в полу – я видел такие множество раз за всю свою жизнь, но этот самая ненавистная, самая лютая дыра из всех.
Мне хочется взять бластер и расстрелять ее, хочется разобрать пол и выбросить в холодный космос каждую пластину, хочется раскопать ее до самого ядра планеты.
Хочется забраться в Риф и одним прицельным выстрелом взорвать всю эту планету к ебеням.
Но вместо того, чтобы хотя бы двинуться, я стою на месте и не чувствую тела, только картинка перед глазами трясется – я падаю на колени прямо перед этой дырой и упираюсь кулаками в пол.
Тело чувствуется, как один онемевший кусок мяса, в лице стальные стержни, из-за которых не ощущаю ни одного мускула.
- Геррук, - скорее понимаю, чем чувствую – кто-то трогает меня за плечо.
Чужие прикосновения сейчас хуже подсунутой под нос вонючей слизи. Кажется, в тот момент я выхватываю из крепления на поясе бластер и целюсь в голову собственному отцу. Он поднимает руки и отходит в сторону.
Дальше бреду куда-то, краем уха слушаю доклады. Неисправность шара, сбежавший Барт, подстроивший смерть моей невесты – никакого шанса, что Луне и ее сыну удалось выжить.
Их стерло в порошок, тел не осталось.
Следующие несколько часов ищу следы Барта по всему континенту, одно, что возвращает мне способность чувствовать – желание кровавой мести.
Я сотру его в пыль, как он сделал это с Луной и Ноамом, а перед этим он будет страдать. Но даже предвкушение отмщения приходится задвигать поглубже – вместе с любым чувством внутрь пробирается боль, такая обжигающая, что только от одного ее прикосновения все тело начинает ломаться, кости выкручиваться.
Я ищу Барта всю ночь, я ищу его так долго, что теряю счет времени. Ищу его в тайных местах, местах сбора всякого сброда, в его любимых местах и представляю, как затягиваю на его шее удавку.
Но не нахожу.
Останавливаюсь в каком-то самом грязном и вонючем баре, выпиваю пять бутылок крепкой гарры и участвую в боях на арене, побеждаю семерых противников одного за другим, но потом устаю, и кто-то наконец-то выбивает из меня дух, и я надеюсь не очнуться больше.
Прихожу в себя в загаженном отельном номере, когда чувствую, как по руке ползет какое-то болотное насекомое.
На моей груди лежит белокурая голова. Блондинка обнимает меня.
Всего на минуту сердце ускоряется, даже чувствую эйфорию, пока не вижу большой нос, торчащий из-под ее челки. Это не Луна.
Спихиваю с себя спящую телку, нахожу штаны на полу и принимаюсь одеваться.
Женщина на кровати тоже просыпается и потягивается, манерно оттопыривая огромную задницу.
Блять! Да как ее можно было спутать с Луной, пусть даже в пьяном угаре? Теперь в трусах даже ничего не шевелится.
- Уже проснулся, мой хороший? – мурлычет она, подкрадываясь на четвереньках к краю кровати.
- Выметайся отсюда, дай спокойно одеться, - приказываю, не скрывая отвращения в голосе.
Она фыркает, соскакивает на пол и собирает разбросанную по комнате одежду. Уходит без лифчика – он застрял на светильнике, и я отказываюсь к нему прикасаться, чтобы снять.
Ничего не помню, но даже не спрашиваю, сам понимаю, что этой ночью мы переспали. Пусть останется черной страницей моей биографии. Никакого облегчения я от этого не испытываю.
