Святой Епифаний, хорошо знавший еврейские обычаи, говорит, что евреи посвящали Богу всех первенцев мужского и женского пола, которые и воспитывались в притворах храма до зрелого возраста. Для постоянного же служения при храме принимались так называемые назореи, представлявшие собой нечто вроде иноков новозаветной Церкви. Это были лица, давшие обет Богу, воздерживавшиеся от употребления вина и всяких опьяняющих напитков и нестригущие волос на голове и бороде. Обыкновенно назорейство продолжалось известное время, было принимаемо добровольно по разным побуждениям, но иногда, хотя весьма редко, родители давали обет назорейства за детей своих: и именно в том случае, когда они, не имея детей, желали получить их от Бога для богоугодной цели. Временные назореи по прошествии срока обета возвращались в свои семейства, принеся Богу жертвы всесожжения за грехи, благодарственную и мирную, и остригши волосы. Все эти лица могли проживать в многочисленных пристройках храма.
Преблагословенная Дева Мария, несмотря на ранний возраст, оказывала явное стремление к такому образу жизни и Сама просила родителей о скорейшем исполнении их обета. Чистейшая душа святого младенца, призванная к великой тайне Божией, желала служить Богу молитвой и трудом. И хотя возраст избранницы Божией, едва научившейся говорить, был слишком слаб для глубокого понимания предметов веры, но сердце Ее пламенело любовью к Богу – самой чистой, искренней. По выражению Святой Церкви, Богоотроковица «младенчествовала плотью, но была совершенна душой», «трилетствовала телом и многолетствовала духом». Потому-то святые родители Благодатной и решились, несмотря на раннее младенчество Ее, расстаться с Нею и не откладывать далее обряда посвящения.
Намерение о посвящении храму Девы Марии сделалось гласным в Иерусалиме, и все благочестивые израильтяне и израильтянки ожидали его с особым чувством благоговения. К торжеству посвящения собраны были все родные и знакомые Иоакима и Анны и множество юных девиц, сверстниц Марии, сопровождавших Ее в храм.
Не разделить печаль разлуки родителей и не утешать тоскующую Дочь они были созваны, но участвовать в общей радости и быть свидетелями полной готовности их к разлуке. Кто более любит дитя, как не мать? Но Анна, вдохновленная Духом, как свидетельствует Святая Церковь, Пречистую Приснодеву приводит с веселием в храм Божий. Шествие было торжественно: все шли, имея в руках зажженные свечи; весь сонм провожающих пел псалмы и священные песни, и хоры Ангелов в трепетном недоумении сливали райские гласы с земным славословием Богу.
Мог ли кто из сопутствовавших Марии думать, что они окружают Ту, Которой суждено быть «благословенною в женах», «ублажаемою всеми родами»? Мог ли кто предвидеть, что эта юная Дева вскоре прославится сонмом духов бестелесных, святых и пророков как Честнейшая Херувим и Славнейшая без сравнения Серафим?
В предании людей благочестивых и внимательных к путям Промысла Божия сохранились следующие подробности вхождения Пресвятой Девы во храм.
Когда Иоаким и Анна со всеми, сопровождавшими Святую Деву, приблизились с посвящаемой Дочерью к храму, то навстречу им вышли с пением из храма служившие в нем священники и сам первосвященник. Благоговейно поставила праведная Анна свою Дочь на первую ступень храмового крыльца. При этом она, по выражению св. Димитрия Ростовского, обратилась со следующими трогательными словами к Отроковице: «Гряди, Дщерь моя, к Тому, Кто тебя даровал мне! Гряди, кивот освященный, ко многомилостивому Владыке! Гряди, дверь жизни, к милосердому Подателю благ! Гряди, ковчег Слова, в храм Господень! Войди в церковь Божию, радость и веселие мира!» И передавая Ее первосвященнику Захарии, она сказала ему: «Прими, Захария, сень чистую; прими, священник Божий, ковчег непорочный; прими, пророк, кадильницу с невещественным углем; прими, праведник, фимиам духовный; прими Дщерь, Богом мне данную! Введи и всели Ее на гору святую, в жилище Божием, не испытывая о Ней, но ожидая, что Богу, Ее призвавшему, благоугодно будет совершить с Нею!»
