Энциклопедия «Кругосвет»
«Wundt называет табу самым древним неписаным законодательным кодексом человечества».
З. Фрейд.
.
Но юридическое, тут же заметим, право возникает от активности, активной деятельности, чтобы обуздать эгоизмы субъектов спора. Этим юридическое право отличается от «врожденных» отношений или рыночное право и гражданство отличается от родового этнического табу. Чтобы понять, а в некоторых случаях и обойти право, новый горожанин начинает хитрить. Это дает толчок для антиобщественного, антигражданского и криминального творчества. В то же время кровнородственные отношения обойти почти невозможно. И подогнать под заказ даже высочайшего родственника, ибо это наказ веков, – святой наказ, приказ предков, если хотите, нарушение которого ведет к игнорированию, падению авторитета, проклятию и каре. Поэтому язычник является аскетом, человеком дисциплины, образцом верности и порядка, у него нет другого выбора. Значит нет и другой судьбы. Он так ей покорен. Из этой покорности и дисциплины массово происходит и концентрация власти. Ее культ. Если нет внешней агрессии и бедствия существует большая вероятность установления деспотии в этом месте.
В тот момент, когда недобросовестной, узурпировавшей власть, верхушке удается выйти из междоусобной борьбы или отразить внешнюю агрессию, она отменяет родовую демократию и никто из так называемого простого народа не смеет выразить ей непокорность или сомнение. Они к этому по традиционной культуре и не стремятся. Протестовать, возмущаться не имеют привычки. Если есть какое то отрицание верховного своеволия, то это делается молча, пассивным саботажем, а еще раньше откочевкой. Речь идет о чистой, без примесей первобытной среде. Люди рода привыкли к иерархии. Поэтому любой возникающий культ происходит из это привычки. Другими словами, они массово вспоминают о первом табу. А лидер ли это, то есть ныне живущий вождь или первобытный авторитет как культ, – не важно.
А фраер?
Представитель западной цивилизации рефаг стоит вне этого вероятного и всегда марширующего строя. Он сам по себе. своеобразным гурманом, потребителем жизни держится. Он намного гибче, ситуационно ловчее, в некоторых случаях терпимее и безразличнее, в некоторых крайний догматик и фанатик, когда дело касается прибыли, а иногда просто обезличенный лицемер. Рефаг фраер сформировался в обстановке торговли и обмена, бедствий и воин, когда происходили крупные сделки и массовые перемещения избивающих и убивающих друг друга людей. Из поколение в поколение он умудрялся торговать, а в это же самое время зерефы убивали друг друга. Самое главное, он первым или одним их первых вошел в чужой город без ружья. Эта терпимость произошла от нужды. Вместе с развитием знаний у торговой элиты. А для массы буржуазии терпимость пришла вместе с растекающейся кровью, религией, которая заняла место доброго психолога и успокоителя в океана отчаяния и крови.
Побуждающим моментом к жалости и состраданию у языческих масс явился ужас. Война, наводящая ужас массовая смерть: от войны, болезней, геноцида и эпидемий – привели к рассуждениям и рефлексии. Задумался зереф. Хотя некая рефлексия есть и среди первобытных охотников. Критика, но не самокритика. Забота зерефов распространяется только на кровных родственников, а у рефагов на совершенно чужих людей. Хотя в этих людях они видят прежде всего наживу. А зерефы видят только врагов. Терпимость массовая пришла вместе с массовой же бедой.
