– Здесь вы правы. Тогда остаётся… – Попов цыкнул и потёр нос ладонью, почувствовав, как тот замёрз. – Ну, есть тут одна гостиница, правда, не столичного пошиба, как бы это выразиться, – он опять потёр нос, – не европы, но хозяин приличный и ужин подаст не хуже, чем в «Знаменской».
– «Знаменской»?
– Ну да, – Попов показал, что не лыком шит и останавливался в этой столичной гостинице.
Шереметевский не стал говорить, что «Знаменскую» уже лет пять назад переименовали в «Большую Северную» и в последнее время шли разговоры, что нынешний владелец не прочь уступить гостиницу новому хозяину. Так что «Знаменская» – не лучший объект для упоминания о столичной роскоши.
– Распорядитесь, чтобы везли нас туда. – Леонид Алексеевич хотел нахмуриться, показать начальственный вид, но от усталости только глубоко вздохнул, отдавшись на волю чиновника для поручений при губернаторе.
Следующий день выдался по-зимнему морозный. Снег под ногами скрипел, словно высохшие сучья в лесу. Небо улыбалось бесконечной голубизной, и солнце одиноко бежало среди воздушного прозрачного моря.
Леонид Алексеевич поднялся рано. Зажёг свечи, которые время от времени шипели и стреляли маленькими искорками, но света давали достаточно, чтобы исполняющий должность начальника санкт-петербургской сыскной полиции мог снова начать читать акты обнаружения и вскрытия покойных девиц. Но не успел отложить в сторону первый лист, как раздался довольно тихий стук, более походивший на шуршание или возню гостиничных мышей.
Шереметевский сперва не обратил на него внимания, но стук стал более настойчивым.
– Кого там принесло? – прошептал Леонид Алексеевич и отпер дверь.
В коридоре стоял невысокий господин в шубе нараспашку, в руках держал меховую шапку.
– Простите за беспокойство, господин Шереметевский, но прежде, чем вы встретитесь с господином Гречёвым, мне хотелось бы с вами поговорить тет-а-тет. – Незнакомец увидел вздёрнутые в удивлении брови петербуржца и сразу же торопливо представился тем же грассирующим голосом, что и начал разговор: – Руфим Иосифович Сеневич, местный эскулап. – При последнем слове на круглом лице появилась добродушная улыбка.
– Прошу, – Леонид Алексеевич отступил в сторону, приглашая гостя в нумер.
– Благодарю, – теперь улыбка на лице доктора была слегка смущённой, – но предупреждаю вас сразу, что, принимая меня первым, вы навлекаете на себя недовольство господина исправника.
– Мне не привыкать, – петербуржец указал рукой вглубь комнаты.
Закрыл дверь.
– Я… – начал Сеневич, но тут же осёкся.
– Вы раздевайтесь, в номере довольно жарко.
Через некоторое время сидели в креслах.
– Простите, что не могу ничего предложить. Вы сами понимаете, что здесь я в качестве нежелательного лица, которое приехало донимать местные власти.
– Их полезно донять, иначе они не увидят ничего далее собственного носа. Вы простите, что вот так врываюсь к вам, но наболело. Если ничего не предпринимать, то преступления будут продолжаться и далее.
– Вы в этом уверены?
– А как же! – Взгляд Сеневича выражал заметное беспокойство. – Ранее была надежда на то, что из столицы приедут люди, которые расследовали не одно преступление и найдут злодея, но теперь некое сомнение закралось в голову…
– Вы говорили, что я навлеку на себя недовольство исправника?
– Именно так. Вы же встречаетесь со мною первым, а не с ним, представителем власти. Он вам этого не простит.
