– Да, карточки и рисунки у меня дома, я их вам представлю позже.
– Хорошо, а теперь, господа, пора вашего исправника навестить. – Шереметевский поднялся.
– Леонид Алексеевич, извините, что займу минуту вашего времени, но вы должны знать. Вы полагаете, что у нас в уездном городе, как и в столице, все зиждется на табели о рангах…
– А разве не так?
– Кто кого сильней и важней в уездном городе, вы, господин Шереметевский, не вполне себе представляете. Если хотите знать, кто кого в уезде старше, на должности не смотрите. Здесь местная табель о рангах, здесь правит бал не должность, а другое обстоятельство – финансовое. Первое место в городе занимает управляющий откупом. И не важно, кто он – чиновник или купец. Ему в первую очередь и честь, и уваженье, и прислушиваются к нему, когда городские решения принимаются. Это такого человека и в кумовья зовут, и на свадьбы в посажённые отцы. Каждый божий праздник после обедни – к нему на поклон, согласно местному рангу, а каждое первое число всем чиновникам он шлёт, как бы это сказать, свой презент: кому вина и пива, кому только мёду, а кому и толику наличности. Вот это самое презентование и есть табель о рангах: кому откупщик больше платит, тот чиновник важнее, и от него что-то в городе зависит. Важнее всех, конечно, у нас исправник, господин Гречёв – он так себя за десять лет поставил, что и откупщик к нему на поклон идёт, хотя тот и купается в деньгах, как Крёз какой-нибудь. После исправника в ранге становой, потом секретарь земского суда, за ним уездного. Это люди первого сорту, за ними идёт мелкая сошка – судья, казначей, стряпчий, винный пристав. А всех ниже – штатный смотритель да учителя: ими никто не занимается, и никакого к ним уважения нет, откуп им копейки не даёт, и даже к Пасхе полштофа полугару не пришлёт. Да и в гости их не зовут, разве только из милости или когда учитель на дому у кого-нибудь повыше рангом детей обучает. Вот такой у нас расклад, Леонид Алексеевич. Поэтому обиду нанести можно быстро, а вот расположение получить не всегда удаётся.
– Как вам? – поддел чиновник для поручений Попов.
– Как мне, – серьёзно сказал Сеневич, – хотя я никогда не стремился быть в списке отмеченных.
– Так кто в вашей табели о рангах стоит на первом месте?
– У нас – не чиновник и не купец, а епископ Исаакий.
– Настоятель Богородичного Успенского монастыря? – изумился Леонид Алексеевич.
– А что вы так удивляетесь? Его преосвященство чуть ли не весь город в руках держит. Правда, в последние месяцы он сильно болеет, но всеми делами заведует архимандрит Иоанникий, его, так сказать, правая рука. А монастырь – самое богатое, простите за излишнюю грубость, заведение: именно сюда стремятся паломники со всей России, чтобы поклониться нерукотворной иконе, – Сеневич скривился. – Простите, если затронул ваши чувства, как верующих. Но я вам всё рассказываю не для очернения, а для того, чтобы вы видели, кто есть кто в наших краях.
– Но ведь иерархам запрещено заниматься откупом? – неожиданно возмутился Гурский. – Запрещено, но во всяком деле есть обходные пути, если имеешь доверенных лиц. – Доктор поднялся первым. – Вы меня простите, но не смею вас задерживать. Вас, видимо, уже заждался господин исправник. Фотографические карточки и рисунки я вам представлю позднее… после вашего визита к нашему барину.
На удивление, господин Гречёв, уездный исправник и по совместительству божок местного розлива, с самого рассвета находился в присутственном месте, в своём кабинете, который он занимал почти десяток лет. Он приказал растопить печь и не жалеть дров, но через некоторое время пожалел о своем решении. Пришлось приоткрыть форточку, чтобы не заснуть в удобном кресле от размаривающей жары.
