– Ну что ж, господа, я готов помочь вам во всём, что понадобится. Готов оказать всяческое содействие – конечно, насколько это в моих силах. Если уж в столице заинтересовались нашими девицами…
Леонид Алексеевич не стал разводить политесов, лишь натянуто улыбнулся, ибо беседовал по делам службы с не очень приятными ему людьми.
– Увы, это не мы заинтересовались этим делом. Видите ли, Петербург в последнее время прирос населением, и появились нечистые на руку деятели всякого рода, в том числе и убийцы. Так что нам дел хватает на своей земле, – Леонид Алексеевич сделал акцент на «своей». – Но о ваших девицах, как вы изволили выразиться, прослышал сам государь, поэтому он приказал господину Дурново разобраться в столь щекотливой ситуации, тем более в таком месте, где находится нерукотворный образ Богоматери. Поэтому я рассчитываю на вашу помощь.
– Можете мной располагать. – На Гречёва произвело впечатление упоминание о государе. Это ведь не министр, а сам… А там… может быть, и в столицу приставом переведут. Но его фантазии тут же были прерваны весьма бестактно. – Да, господин Шереметевский, я готов помочь вам, но мне всё-таки кажется, что дело не стоит внимания Государя. Девицы столь безрассудны, что порой после интрижек сами готовы наложить на себя руки.
– Возможно, – Шереметевский то ли согласился с исправником, то ли выказал скрытое пренебрежение. Так сразу и не понять. – Только больно уж девиц многовато для уездного города с населением в семь тысяч человек. Не находите?
– Всяко бывает, – согласился Гречёв, но тут же показал, что он здесь хозяин: – Так чем я могу помочь?
– Мне нужны все дела по убитым.
– Так дел-то и нет, есть акты вскрытия да отчёты, как и где они были найдены. Да, – усмехнулся Андрей Иванович, – и допросы тех лиц, что обнаружили тела. Вот и все бумаги. Девиц-то никто не опознал, да и пропавших в таком количестве у нас не случалось.
– Хорошо, господин Гречёв…
Исправник поморщился.
– Андрей Иванович.
– Хорошо, Андрей Иванович, распорядитесь, чтобы нам предоставили все материалы.
– Обязательно. – И как бы между прочим поинтересовался: – Где вы, Леонид Алексеевич, остановились?
– В гостинице…
– Леонид Алексеевич, – предложил Гречёв, – переезжайте ко мне в дом. У меня всем места хватит.
– Благодарю за ваше великодушное предложение, но у меня очень строгое начальство, – Шереметевский указал пальцем в потолок (на самом деле Леонид Алексеевич лукавил, но, как он считал, для пользы дела), – и оно дало мне указание никого не беспокоить, а проживать в гостиницах или в частных домах…
– Но ведь мой дом частный!
– Увы, в нём проживаете вы, чиновник Министерства внутренних дел.
– Почему такое… самодурство?
– Об этом я спрошу у статского советника Вощинина.
– Я не это хотел сказать, – смутился исправник.
– Я, Андрей Иванович, согласен с вами, что надо давать подчинённым толику свободы, чтобы они поступали в некоторых случаях на своё усмотрение. Начальству из больших кабинетов не всегда видны места, где мы находимся. Но в данном случае я иначе поступить не могу.
Оказалось, что все материалы по следствию находились у судебного следователя Подгурского, который незамедлительно явился в кабинет исправника. Хотя Болеслав Иванович и не питал пиетета к столичным гостям, но ему стало любопытно, кого прислали для расследования убийств несчастных девиц.
Судебный следователь завёл на каждое найденное тело отдельную папку, надеясь, что когда-нибудь они наполнятся документами. Но время шло, и надежды таяли, как утренний лёгкий туман под лучами восходящего солнца. Даже личности убиенных не удалось установить, а потом и вовсе руки опустились. Прав был доктор Сеневич, говоривший, что преступник – один и тот же человек, сродни тому из Лондона, о котором несколько лет кряду писали газеты. Но самое удивительное, что хвалёная королевская сыскная полиция так и не обнаружила душегуба, и вообще ничего. А что тогда говорить о грешной уездной полиции, способной только раскрывать дела, когда злоумышленник задержан на месте преступления или с орудием убийства над трупом?
