– Я надеялся, что хотя бы сей вопрос вы проясните.
– Увы, – доктор развел руками, – хотя… Знаете, Леонид Алексеевич, а ведь вы правы: когда я осматривал труп, то рядом видел уж очень глубокие следы.
– То есть вы хотите сказать, – подхватил мысль Сеневича Коцинг, – кто-то нёс тело на плечах?
– Не мне делать выводы, – улыбнулся Руфим Иосифович, – а вам. Я лишь предоставляю вам факты. Но здесь я выскажусь: тело несли на руках. Когда я делал вскрытие, то обнаружил в желудках девиц сонное зелье…
– Их сперва опоили и в бессознательном состоянии задушили? – в голосе Шереметевского проскользнула заинтересованность. – Где-то в другом месте? И перенесли трупы? Или принесли живыми, и уже на месте задушили?
– На месте.
– Почему же вы не отразили такой факт в отчёте?
– А кому этот факт нужен в нашем городе? – Сеневич снова метнул взгляд на Подгурского.
– Я бы… – глухо произнёс судебный следователь, но так никто и не узнал, что бы сделал уездный чиновник.
– Как я понимаю, девиц давно похоронили. А где их платья? – спросил Коцинг у умолкнувшего Подгурского.
Тот опять посмотрел на доктора.
– В мертвецкой, каждое платье в отдельном мешке. Я знал, что они ещё пригодятся.
– Хорошо. Значит, Яков Яковлевич, займитесь платьями. Они же где-то куплены, притом в таком количестве. Не по одному же он покупал? В таком случае платья различались бы, а они, как я понимаю, из одного материала и одного фасона. Видимо, даже пуговицы от одной фабрики, не так ли, Руфим Иосифович?
– Я не специалист по женским платьям, – хмыкнул Сеневич, – но могу сказать, что эти сшиты в одном месте. И вы, Леонид Алексеевич, полагаете, что убийца готовился к преступлениям, поэтому заранее купил платья? Но тогда получается, что он не бедный человек, располагает достаточными средствами. Так, у каждой жертвы на шее на серебряной цепочке висел вот такой крест. – Доктор достал из кармана платок, положил его на стол и развернул. В свете свечных огоньков блеснули крест, цепочка и кольцо с красным камнем, тускло отливающим, словно капелька крови. – Такие были на всех, кроме первой.
– Возможно, в первом случае нашедший позарился и на кольцо, и на крест, – высказал предположение Роман Сергеевич.
– Ну да! – Руфим Иосифович хлопнул себя ладонью по лбу. – А я-то гадаю, почему у первой жертвы расстёгнут ворот, и рука не так положена, как у остальных.
– Роман Сергеевич, – хотя сыскной агент был и по возрасту младше, и по должности ниже, Шереметевский не имел привычки при посторонних выказывать недовольство, которое иной раз возникало, а относился уважительно, хотя и «тыкал» подчинённому, – придётся тебе найти свидетеля и снова поговорить с ним, хотя… Я сам поговорю со всеми заново, а тебе надо будет в лавках, где торгуют такими изделиями, поинтересоваться, не покупал ли кто по десять вещиц сряду. Теперь по поводу опроса. Это не недоверие вам, Болеслав Иванович, но я предпочитаю сам видеть и опрашивать свидетелей. Возможно, они смогут вспомнить что-нибудь новое.
– Спустя столько времени? – с сомнением спросил Подгурский.
Леонид Алексеевич не ответил, лишь собрал фотографические карточки в одну стопку.
– Таким образом, можно подвести некоторый итог нашего разговора. Преступник – один и тот же человек, скорее всего, местный. Он должен был знать, что не встретит никого стороннего там, где намеревался оставить девиц. Да, господа, не смотрите так подозрительно. Убийца заранее планировал и ждал праздника, а попутно подыскивал девицу. Пока не знаю, как подливал ей сонное зелье и убеждал надеть платье. Не знаю, но на эти вопросы мы с вами должны найти ответы – и тогда мы найдём злоумышленника. Вот вы, господин Подгурский, уверены, что женщины – паломницы, приехавшие замаливать грехи у образа Богоматери?
