– Я не уверен, но согласитесь, похоже на то.
– Руфим Иосифович, а вы что о девицах скажете?
– Незачем им было замаливать грехи, – усмехнулся доктор, – ибо они все были невинны, как первый снег.
– Странно и непонятно, – покачал головой Шереметевский. – Значит, девицы, видимо, по собственной воле облачались в подаренные платья. И просил их об этом даритель.
– Всё равно мне не понять, – нахмурившийся Попов теребил ухо, – зачем такие сложности? Задушил, зарезал, по голове топором ударил – и вся недолга. А здесь платья, крестики, кольца… Ничего не понимаю.
– Вот теперь нам, любезный Аполлинарий Андреевич, и надо понять, что хотел этим самым показать преступник. Остаётся на сегодня последний вопрос, – Леонид Алексеевич посмотрел на доктора. – Руфим Иосифович, вы, случаем, не отметили на карте места преступлений?
– А как же, – Сеневич, будто истинный волшебник, достал откуда-то довольно толстый свёрток. Где он его держал, Шереметевский так и не понял. – Вот, – доктор расправил карту, проведя по ней ладонями. – Здесь я отметил не только места, где нашли девиц, но и даты, когда сие произошло.
Картина вырисовывалась довольно странная. Тела были найдены около двух монастырей, которые располагались по соседству друг с другом, – Успенского и Введенского. Но самое странное, что в первом находили спасение мужчины, а во втором – женщины.
Леонид Алексеевич внимательно рассмотрел карту, водя пальцем от одного из крестиков, которыми были обозначены места нахождения убитых девиц, к другому. Потом сверил даты, но не обнаружил никакой системы, словно убийца раскладывал пасьянс из женских тел без порядка, как в голову взбредёт (или не хотел быть замеченным за столь варварским занятием).
– Вы оставите мне карту? – спросил Шереметевский.
– Да ради бога, – пожал плечами доктор и добавил: – У меня ещё несколько есть.
– Благодарю. Да, ещё, Руфим Иосифович, – вы, видимо, всех девиц вскрывали?
– Да, – кивнул Сеневич, но тут же нахмурился:
– А что не так?
– Всё так. Извините, но я забыл ещё об одном обстоятельстве.
– И о каком же?
– Вы осматривали руки покойниц?
– Ну да, – с некоторой подозрительностью ответил доктор.
– Что о них можете сказать?
– Не совсем понимаю вас, Леонид Алексеевич.
– Руки крестьянок, мещанок или прачек?
– Ах, вы об этом… – смутился Руфим Иосифович. – Честно говоря, мне даже в голову эта мысль не пришла. Я не слишком пристально их… исследовал. Мне показалось, что это не слишком важно.
– Ладно уж. Что ж, господа, пора приступать к дознанию. Яков Яковлевич, вам самая трудная задача: найти продавца платьев. И мне кажется, что преступник их приобрёл в другом городе, возможно даже, губернском, или в столице.
– Такое количество наш разыскиваемый мог купить сразу на фабрике, – дополнил Коцинг Леонида Алексеевича, но тут же спохватился: – Мне задание понятно.
– А ты что, Роман Сергеевич, притих? Мысли есть?
– Кое-какие есть, тем более что Болеслав Иванович сможет подсказать.
Упомянутый Подгурский приосанился.
– Конечно, одну имеем цель.
– Вот и ладушки. Тогда в путь, господа.
2
Андрей Иванович расстегнул ворот мундира. Теперь ему доставляла неудобство жара. Кабинет более стал походить на баню, нежели на присутственное место. Хотелось не только скинуть форму, но и забыть о петербургских гостях и о тех неприятностях, которые, как исправник полагал, ещё впереди. Столько насильственных смертей молодых девиц – и ни одного задержанного. Да что там задержанные! Их можно целый уезд найти, а вот ни одной личности так и не установлено. А всё этот Подгурский, будь он неладен. Судебный следователь! Только штаны на службе протирает, а не преступников ищет. Хорош уезд! Ни одного толкового чиновника, одни бездари и тупицы.
