– Никого, – почему-то обрадованно ответил молодой человек.
Леонид Алексеевич догадывался, что собеседнику неприятен разговор об ограбленной покойнице, и он облегчённо вздохнул, когда беседа повернула в другую сторону.
– А впереди никто не ехал? Как я понимаю, справа от дороги луг, а далее, – предположил исполняющий должность, – лесок. Так?
– Истинно так. Не лесок, а полоска деревьев.
– И там ты никого не видел?
Собеседник нахмурился, зашевелил губами, даже прикрыл глаза.
– Всадник впереди был, но я его не рассмотрел. Далеко было, да и ни к чему мне. Скрылся-то он раньше, чем я покойницу нашёл. Так что мне не до разглядывания было.
– Обрадовался, что «мешок» заметил?
Молодой человек потупился, покраснел и красноречиво промолчал.
– Стало быть, не обратил внимания на всадника?
– Так точно, – юнец поднял глаза, в которых блестели слёзы. – Я ж не знал, что надо запомнить. Ну, едет всадник, и что с того?
– Может, что приметное у него было? Конь хромал, одежда странная была, или ещё что заприметил? Ты ж глазастый, не так ли?
Молодой человек нахмурил брови, шепча что-то бескровными губами.
– Истинно так, но не заметил ничего. – И добавил с обидой: – Уж если б я знал, что надо, то запомнил бы. А так… – махнул с досады рукой. – Далеко он ехал, я и масть его лошади не разглядел, не то что его самого.
– Примятой травы много вокруг покойницы видел?
– Не, – сперва сказал, и только потом подумал. – Да я на следы и внимания не обратил. Меня страх обуял: а вдруг кто скажет, что это я её… того.
– Значит, ты осмотрелся, никого стороннего не заметил и только потом у неё ворот расстегнул?
– Да. Я что подумал: ну, не я колечко сниму, так кто-нибудь другой. Вот и позарился.
– Что ж, и на том благодарствую, но… – Шереметевский театрально умолк и, приблизив губы к уху молодого человека, зловещим голосом прошипел: – А колечко с крестиком принесёшь сегодня же.
– К-куда? – испуганно прохрипел собеседник.
– Найдёшь меня, в твоём городе несложно это сделать.
Ничего более важного ждать от такого свидетеля не приходилось.
Хоть что-то запомнил и рассказал – и то хлеб.
– Вам, Яков Яковлевич, – говорил Попов Коцингу, – не очень-то повезло с заданием. В Тихвинском уезде, да и в губернии у нас, нет ни одной швейной фабрики, всё только кожевенные заводы.
– Кожевенные, значит, – задумчиво произнёс петербургский чиновник для поручений.
– Совершенно, верно. Я вам, конечно, предоставлю список фабрик губернии, но…
– Аполлинарий Андреевич, если таковых нет, то остальные мне ни к чему. Подойдём к вопросу с другой стороны. Десяток одинаковых платьев можно сшить в какой-нибудь швейной мастерской, но это привлечёт ненужное внимание к заказчику. И любой работник не сразу забудет о таком, хотя… – Яков Яковлевич щелкнул пальцами. – Да, для десяти платьев необходимо время, а это говорит о чём?
– О чём? – повторил вслед за Коцингом Попов.
– О том, что наш малый готовился к этим убийствам задолго до совершения.
– Вы хотите сказать, что убийца больной человек?
– Не знаю, но в здравом уме и твёрдой памяти человек не готовится убивать. Ладно уж, порассуждаем позже. Теперь вернёмся к нашим баранам. – Коцинг вытянул губы трубочкой и задумался, потом, словно очнувшись от сонного состояния, добавил: – Аполлинарий Андреевич, а ведь мы упустили существенную ниточку. Обычный портной не сошьёт женского платья, здесь нужна опытная модистка. Я, конечно, не видел платьев, но мне кажется, что сшиты они профессиональной рукой. Попробуйте заставить девушку надеть не очень тщательно сшитый наряд! Притом добровольно.
