Затянувшись едким табачным дымом, она почувствовала, как медленно выплывает обратно в реальность. Обморок был так близко. Главное сейчас хотя бы немного успокоиться. Ведь если поддаться приступам паники, то будет гораздо хуже. Заметив, что она снова тихо и жалобно поскуливает, Мари испуганно вздрогнула и тут же затихла, напряженно прислушиваясь. Интуиция подсказывала, что не стоит привлекать к себе лишнее внимание в этом жутком и больном мире. Неизвестно еще, что за тень мелькала недавно над головой.
Тем не менее, вокруг стояла гробовая тишина. Слишком уж тихая. Тихая до такой степени, что начинало звенеть в ушах. Тихая настолько, что начинало казаться, что внезапно полностью оглох… Или нет?…
Мари готова была поклясться, что она все-таки что-то слышит. Или даже скорее чувствует на самом пороге слышимости… Повинуясь нахлынувшему чувству, она медленно повернула голову туда, откуда пришла.
Сквозь серый сумрак тумана что-то медленно и неумолимо двигалось, причем двигалось сюда. И это что-то было похоже на приземистую, слегка квадратную фигуру человека в черном. Причем черными были не только его одежда, но также шея, волосы и даже кисти рук. На голове серым, слегка светящимся овалом выделялось лишь продолговатое лицо с круглыми провалами глаз и огромным перекошенным ртом. Казалось, что незнакомец, подобно герою картины Мунка, натужно вопит от отчаяния, ужаса или боли, однако изо рта его не исходило ни звука. Хотя нет… Призрак звука все-таки был. И это именно его Мари скорее ощущала кожей, чем слышала. Будто какой-то еле слышный треск или даже вибрация атмосферы.
И тут Мари резко поняла, что уже с минуту как не дышит и судорожно втянула воздух. Просто Это… То, что сейчас двигалось к ней, не могло быть живым человеком. И сердце, соглашаясь с разумом, отсчитывало удары через один. Ледяная дрожь пронзала острыми иглами обмершее тело, а время словно остановилось, засмотревшись на приближающийся кошмар вместе с Мари.
Серое лицо незнакомца медленно развернулось к ней. На нем что-то будто бы дрогнуло, и неожиданно грубые черты пошли полосами и крупной рябью помех, точно на экране старого черно-белого телевизора. Одновременно с этим противный треск начал стремительно нарастать, словно кто-то резко вывернул ручку громкости до упора.
Мари не просто вскрикнула, а истошно завопила, оглушив даже саму себя, и стремглав бросилась от жуткого призрака прочь. Паника охватила разум, и она просто бежала, толком не разбирая дороги, в противоположную сторону, стараясь лишь не вписаться ни во что неожиданное с размаху.
Она бежала и бежала, не чувствуя ног, почти ничего не соображая от страха и выбирая дорогу в тумане на каком-то автопилоте. В мозгу бешеным ритмом стучал ужас и одна-единственная четкая мысль: «Прочь! Прочь от этой твари!!». Сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки наружу, а тело совершенно не осознавало усталости.
Мари не поняла, как долго неслась по улицам словно сумасшедшая, но когда наконец вылетела на похожий на заброшенную стоянку пустырь, легкие ее пылали как обожженные, а сердце отчаянно колотилось в висках, губах и кончиках пальцев. По лбу обильными ручейками струился пот. Попадая в глаза, он нещадно обжигал их своей солью.
Буквально из последних сил Мари доковыляла по поваленного бетонного столба и изнеможденно опустилась на него, пытаясь хоть чуточку отдышаться. Состояние вновь казалось предобморочным. Кровь так громко шумела в голове, что мешала не только прислушаться, но даже думать. Дрожащей рукой утерев пот со лба, Мари опасливо озиралась по сторонам.
