Хоть он и озлобленный, черствый грубиян, в нем есть что-то, чего многие лишены, человечность и сострадание. Удивительно то, что эти качества могли сохраниться в нём. Мне кажется, что другой человек, узнав, что я сын того, кому принадлежит его жизнь, просто растерзал бы меня. Да, Джанило иногда бьёт меня, отвешивает мне пощёчины, но все его удары не способны передать тех страданий, которые он испытал. Глядя на него, я осознаю, что ведь он такой же человек, как и я. Порой я преисполнен ненавистью, к тем людям, что являются владельцами плантаций, к тем, кто использует рабский труд для обогащения. Нельзя жить за счёт других, ведь те, люди, за счёт которых мы живем, страдают.
Из его рассказов я решил, что люди истязали его, пытали, продавали, вовсе не считая его человеком. А природа даровала ему жизнь, не требуя ничего взамен, дала ему пищу, воду и жилище.
В конце своих рассказов он отвесил мне пощечину, сказав, чтобы отныне я называл его Джангал. Не знаю, с чем это может быть связано.
7 апреля 1639 год
Сегодня ночью меня разбудил раздавшийся на верхней палубе хриплый смех Джангала. Никогда не мог представить, что он способен смеяться.
На верхней палубе он смотрел, как тот зеленоглазый парень с соседнего судна, накидывал себе на нос пушечные ядра. Руками он перекидывал два ядра за спиной, а делал он это стоя на большом пальце правой ноги, выглядело это действительно впечатляюще. Джангал находил это смешным и от того смеялся во весь голос.
Когда все ядра осыпались, парень тот, низко поклонившись, поприветствовал нас и представился. Гирнгримгрон, пожалуй, самое сложное имя, которое мне доводилось слышать. Я так и не смог повторить его имени, пришлось записать, с третьей попытки. Когда я попытался произнести его имя, он, перебив меня, сказал, что его называют Гирн.
Гирн предложил нам пройти на его корабль, разрешив взять с собой оружие. Поскольку у них численное превосходство, Джангал хотел взять пушку, но она оказалась тяжелой.
Едва вступив на их корабль, мне вдруг показалось, что я испытал прилив энергии. Внутренние убранства их судна, выглядели так, будто, мы вовсе находимся не на судне, а посетили уютное, просторное поместье, где проживают огромные мохнатые медведи, ходящие на задних лапах и Всецветы. Никто из тех,, кто встретился нам на пути не был с нами груб, напротив, все вежливо приветствовали нас, лишь некоторые игнорировали.
Мы долго блуждали в лабиринтах коридоров, в которых располагались каюты. Гирн привел нас в просторное помещение, где было большое окно, через которое пред нами вновь предстали уплывающие вдаль облака.
Нас посадили за стол, за которым сидели два медведя, один бурый, другой пятнистый с чёрными и белыми пятнами. Как выяснилось потом, медведи – это и есть те самые Магаи, которые цветных обезьян называют Всецветами. Черного, звали Хирол, а пятнистого Ферас. Так же за столом сидели около тридцати Всецветов, всех, счесть я не смог, но все они были из тех, с которыми мы захватили «Викторию», они, кстати, закрыли левый глаз, когда встретились с Джангалом.
Нам подали горячий напиток в больших мисках,. Когда я испил из своей и чаши, вкус доставил мне большое наслаждение, они называют это чаем, но это не тот чай, который мне доводилось пить.
Беседа у нас состоялась долгая, Гирн рассказывал про то, что место, где жили, Магаи и Всецветы уничтожила, некая, стальная армия, и теперь от безысходности они вынуждены скитаться в поисках некой Белой долины. Правда я не совсем понял, что это за долина и где она находится.
