Джанило Галиэра разрезал веревку, связывавшую его руки. Я услышал, как несколько моряков взвели свои мушкеты, у одного из них затряслись руки.
Воин твердо сел на колени, взяв в руки короткий клинок. На верхней палубе зависла тишина. Он в преддверьях смерти, улыбнулся, и вонзив клинок себе в живот, поперхнулся, изнемогая от боли он издавал ужасающие стоны. Джанило Галиэра стоял за его спиной, он поднес к его затылку мушкет и будто не желая слушать его предсмертные стоны, выстрелил ему в голову, избавив его от мучений.
Позже, капитан рассказал мне о том, что слышал о бесстрашных воинах, живущих на востоке. Затем удивленно добавил, что для него это честь, встретится с таким воином.
3 февраля 1639 год
Я вышел из тени роскоши и изобилия, оказавшись под ударом лучей жизни, теплых, горячих, порой пылающих, сжигающих и даже грохочущих как пушечные залпы.
Вкус жизни перестал быть прежним. Мне становилось неистово грустно и печально, когда мы убирали тела наших павших в бою товарищей. Мне было не так просто сдержать слёзы, когда я оттаскивал терявшее тепло тело Себастьяна. Совсем недавно мы вместе вязали узлы, а теперь, многие из них, пали в забвенье. Как жаль осознавать, что человек, с таким интересом поведавший мне о пении китов, никогда не промолвит ни слова. Теперь он будет жить лишь в нашей памяти.
Капитан запретил снимать доспехи с тех воинов. Он с честью отнесся к своим противникам. Быть может, в глубине своего сердца, он понимал, что мы на самом деле проиграли эту битву. Что мы словно трусы спрятались за раскатами пушек и пороха. Трудно смириться с тем, что слабые люди, могут побеждать сильных, лишь благодаря оружию.
Тела наших моряков и тех бесстрашных воинов мы завернули в парусину и передали их глубинам океана. Они уходили, погружаясь под синее покрывало, которое покроет их вечный сон. Как жаль вновь не свидеться с теми, кого поглотил океан, их смех не услышать, мне больше не увидеть храбрый их взор.
Я подобрал тот клинок, который взнесся надо мной, едва не лишив меня жизни. Капитан не возражал.
Смерть окружающих меня людей делает меня печальным, но вот размышления о моей собственной смерти, заставляют меня смотреть на мир иначе. Глядя на то, как тот воин сам завершил свою жизнь, я понял, что это и есть истинная свобода, до последнего вздоха распоряжаться собственной жизнью. Возможно свобода, это способность самому принять решение, когда сделаешь последний вздох.
4 февраля 1639 год
Сон и покой меня покинули. По ночам мне слышатся раскаты пушечных залпов и крики моряков. Стоит мне сомкнуть глаза, как вдруг возникает во мне чувство страха. Мое тело сковывает, постепенно сжимаясь, затем я просыпаясь глубоко вдыхая. Прежде мне не доводилось испытывать подобных мучений.
Неподалеку от меня уютно расположился Джанило Галиэра, он крепко спит. Его ничто не в силах побеспокоить. Мне начинает казаться, будто вся его жизнь была наполнена страданием и подобными кровопролитными боями. Глядя на его невозмутимую физиономию, я вдруг вспоминаю, как накануне он безжалостно пристрелил того воина. Желал ли он погибели? Или напротив, милосердно прекратил его предсмертные страдания.
Выходя на верхнюю палубу, освещенную лунным светом, я вижу раскинувшиеся за горизонты океан, так много, поглотивший славных малых. Со мной вдруг что-то случилось. Во время боя я вдруг прикоснулся к смерти, оставаясь живым, будто побывал на забвенной границе между жизнью и смертью. Покой меня покинул вовсе. Кажется, время стало течь ничтожно медленно. Эта ночь становится бесконечной.
