5 февраля 1639 год
Никто в моём поместье не мог обмолвиться со мной о смерти. Прежде мне не приходилось сталкиваться с подобным. Возможно слуги, уходившие от нас, вовсе уходили из жизни, но мне это было неведомо. Возможно, мои родители не желали, чтобы я познал страдания, окружив меня роскошью и изобилием, они меня хотели огородить от этого.
Но зачем? Какой смысл скрывать от меня неизбежное? Погибель неминуема! Умру ли я сегодня? Завтра? Быть может спустя сотню лет? Всем нам однажды предстоит кануть во мраке.
Прозябая на вершине холма, где раскинулось поместье моих родителей, я упускал жизнь. Я не ценил всех тех убранств меня окружавших. Нужны ли мне они? Мне нужны были крылья, чтобы вознестись над миром.
Я видел смерть лишь изображенную на картинах, воспетую в поэмах и сложенную в стихах. Но это всё ничто. Боль, которую она несет всесильна. Побывав в преддверьях мрака, жизнь моя становится иной.
Помниться мне, сидел я в чертогах своей, казалось мне тогда, уютной обители. Вид из окна демонстрировал мне красоты скалистого побережья. Моя просторная комната была наполнена лучшей мебелью и самыми изящными картинами и великолепными скульптурами. У меня был камин, из которого раздавался треск древесины, придворные слуги следили, чтобы пламя в нем не гасло. А моя прекрасная жена пела мне песни, своим голосом, доносившимся до меня словно пение птиц. И я помню грусть, так сильно обуявшую меня тогда. У меня было все и ничего одновременно. В моем сердце была брешь.
Натали, она явилась первым лучом света в моей жизни, она подвигла меня на побег. Я бросился вдаль за горизонт, чтобы её отыскать. За пределами моего обыденного существования я обнаружил жизнь, полную радости и печали.
Сейчас я сижу за столом, забившись в угол на сырой пушечной палубе. Свеча уже совсем догорает, почти не осталось чернил. Корабль плавно качают волны, каждое дуновение ветра доносит до меня прохладу. Я слышу, как лежа в гамаке кто-то храпит. Я чувствую себя живым, здесь, где я лишен тех удобств.
7 февраля 1639 год
Сегодня ночью я спал, и прежняя мучительная агония меня не тревожила. Находясь среди моряков, мне вдруг становится легче, мы словно делимся друг с другом своей болью, и она покидает нас.
Джанило Галиэра поймал большую рыбу. Подкрался к Джеку сзади, позвал его, тот обернулся и получил рыбой по лицу. Джанило продолжил избивать его за то, что ночью он напился ромом и заснул на вахте. Выглядело это весело. Джек убегал от Джанило, который бегал за ним и размахивая рыбой пытался его ударить.
17 февраля 1639 год
Мы высадились в бухте. Нашим кораблям необходим ремонт. Капитан не решился заходить в порт, толком и не обмолвился почему.
Здесь так красиво. Белый теплый песок ласкает мои измученные деревянными полами ноги. Свежий воздух океана обдувает моё тело, здесь на суше он кажется абсолютно другим. Мысль о Натали согревает моё израненное битвой сердце.
Мне начинает казаться, что команда себя странно ведет. Отказ капитана высадиться в порту, послужил первой причиной. Теперь, команду у трюма усилили. За все время, проведенное в плавании, я так и не побывал там.
Мне также не довелось увидеть, чтобы о Джанило Галиэра заходил в трюм, хоть он и старпом капитана, он держится в стороне. Ходит кругом и пристально всё разглядывает. Кажется, у него возникли подозрения.
Несмотря на некую недосказанность, команда осталась дружной, хоть нас и осталось после боя совсем немного. Капитан категорически отказался нанимать новых людей в городе. Сказал, что приведет не больше пяти человек. Как бы ни шли у нас дела, люди нам нужны, лишние руки для ремонта кораблей не помешают.
