Предположительно, это кольцо моей мамы. Но я практически ничего не помню до той ночи, когда меня нашел Эббот. Это кольцо – единственное, что связывает меня с моей родной семьей.
«Семья» для меня странное и непривычное слово. Я даже не уверена, что у меня вообще была настоящая семья. Может быть, до приюта, из которого меня забрал Эббот, я жила со своим отцом? Кто знает. Если Эббот и знает, он не говорит. Моя жизнь началась, когда он меня нашел.
Закрыв глаза, я дышала медленно и глубоко. Сейчас не время заниматься самокопанием и упиваться жалостью к себе. Я убрала кольцо под свитер. Нужно понять, что делать с Ротом. Никто о нем не знал, и мне нужно было самой решить, как себя с ним вести. Игнорировать его? Хорошая идея, но, сомневаюсь, что с ним это сработает. В душе я надеялась, что он исчезнет, после того как предупредил меня не ставить метки.
Должно быть, я задремала, раздумывая над этим, потому что, открыв глаза, обнаружила, что небо потемнело, нос замерз и кто-то лежит рядом со мной.
Сердце подскочило к горлу и замерло, когда я повернула голову и щеки коснулись мягкие волосы.
– Зейн?
Он открыл один глаз.
– Какое странное место для сна, когда у тебя есть замечательная штука под названием кровать.
– Что ты здесь делаешь? – удивилась я.
– Ты не спустилась на ужин. – Зейн поднял руку и убрал прядь моих волос за ухо. – Я пошел посмотреть, как ты. Тебя не было в твоей комнате, и когда я спросил Мориса, не видел ли он тебя, он указал в сторону леса.
Я потерла глаза, прогоняя остатки дремоты.
– Который час?
– Почти половина десятого. – Он помедлил несколько секунд, затем сказал: – Я волновался о тебе.
– Почему?
Зейн наклонил ко мне голову.
– Почему ты сегодня ушла с урока?
Мгновение я непонимающе смотрела на него, а потом вспомнила то странное выражение на его лице, когда он подал мне стакан с соком.
– Если ты подумал о том, что я чуть не высосала чью-то душу, то это не так.
Он нахмурился.
– Каждый раз, когда тебе хочется чего-то сладкого…
– Не продолжай. – Я перевела взгляд на небо. Из-за густых ветвей выглянули звезды. – Сегодня в школе ничего не случилось, клянусь.
Немного помолчав, Зейн признался:
– Это не единственная причина, по которой я волновался.
Я вздохнула.
– Я не собираюсь придушить Данику во сне.
– Надеюсь, что нет, – рассмеялся Зейн. – Отец придет в бешенство, если ты убьешь мою пару.
Нет, наверное, я ее все-таки придушу.
– Так что, теперь ты повязан по рукам и ногам? Обретешь пару и примешься строгать маленьких деток-горгулий? Это должно быть забавно.
Он снова рассмеялся, что меня разозлило.
– Что ты знаешь, Букашка Лейла, о том, как делают детей?
Садясь, я ударила его кулаком в живот, и его смех перешел в стон.
– Я не ребенок, засранец. Я знаю, что такое секс.
Зейн протянул руку и ущипнул меня за щеку.
– Ты как маленький…
Я еще раз ударила его. Поймав мою руку, он притянул меня к своей груди.
– Прекрати беситься, – лениво пробормотал он.
– Не буду, если ты не будешь таким засранцем. – Я прикусила нижнюю губу.
– Я знаю, что ты уже не ребенок.
Мое тело опалил жар, абсолютно неестественный для столь прохладного вечера.
– Что-то не верится. Ты обращаешься со мной, словно мне десять.
Я почувствовала, как напряглась рука Зейна.
– А как я должен с тобой обращаться?
Мне бы хотелось выдать что-нибудь сексуальное и кокетливое, но вместо этого я пробормотала:
– Не знаю.
Уголок его губ приподнялся в улыбке.
