Артур после встреч с друзьями мучился похмельем и отекал. Анализы говорили о том, что недуг ни отступает и подрастая наваливается, захватывая его энергию. Он валялся днями на кровати, зашлакованная кровь не придавала ему резвости. Она, как браконьеры рыбу, глушила парня на манер динамита: с выпученными глазами чуть подергиваясь заторможено понимал окружающее. Игорю это состояние было знакомо.
Валяясь без сил, Артур иногда оживал, делясь забавными историями. Старался занять себя и Игоря. Он поведал как днями напролет искал дешевых развлечений. Пива, ликеры и водка, местами спирт. Затем с друзьями нюхал клей «Момент». Надевая пакет на лицо, в котором на дне размазан клей дышал до тех пор, пока становилось легко и непринужденно, детские сказки с каждым вздохом приобретали сложность взрослого фэнтази и очаровывали. Как один из друзей задохнулся, не успев снять пакет и заблокировал доступ к воздуху. Как у другого клей размазался по лицу и разъел кожу. Как у него самого от длительного употребления отказали почки. Эти минуты исповеданий приоткрывали занавес почему молодой парнишка загремел на больничную койку. То, что ускользало от родителей.
Отёчность лица Артурчика красноречиво подчеркивала, что организм нацелен против него. Окончательно Игорь сделал вывод, что Артур не выберется, когда тот развлекаясь перед сном колол себе в задницу кетанов, наркотический анальгетик. Упирался лицом в подушку, лежа на животе своей койки, и каждые 10 минут хвастался, что катается на санках с восхитительной горки. Инъекции парень практиковал каждую субботу.
Его довольный визг не будил соседей по палате, кем приходились четверо мужиков за 60 лет, наблюдающиеся врачами на предмет плохо приживающихся донорских почек. Они всегда крепко спали и стабильно портили воздух.
Как-то куря (прошло три недели и его анализы улучшились, но выпивать водку пока не разрешали) Игорь познакомился с девушкой. Олеся с девятого этажа. Она показалась ему миленькой хоть и была чуть бледного вида. Они болтали с ней неделю. Спустя пару дней, дождавшись ухода большинства врачей, освещаемые словно светлячками светом окон корпуса напротив целовались в ночи.
Спустя неделю Игорь проскользнул на этаж отделения, где она наблюдалась в роли пациентки. Пятница, начало выходных, когда дежурные медсестры пили спирт и на болеющих клали большой болт, предвещала сближение.
Игорь с Олесей занялись на каталке для тяжелобольных до рассвета бурненьким сексом. Пришедшие с рассветом за каталкой медбратья с юмором отнеслись к дремлющим голубкам. Олесю отправили досыпать в палату. Измотанного и крепко спящего Игоря, не разбудив, спустили на лифте вниз, в приемное отделение для тяжелейших больных. Проснулся Игорь от грозного крика того больного, кому действительно требовалась каталка: «Хулиганье! Слезай немедленно!».
Медбратья, посмеиваясь, по-хамски стащили Игоря с каталки, как будто он влез на неё нагло обогнав нуждающегося. На улице стояла зима и подгоняемый холодом из негерметичных дверей поспешил к лифту. Если слух за сон на каталке дойдет до главврача, не долечив, могут и выгнать из больницы. Стыд.
Растерянно возвращаясь в палату, встретил лечащего врача, Валерию Михайловну. Уточнив у него, ходил ли с утра в туалет и получив отрицательный ответ, она тут же направила его во второй корпус на УЗИ19 почек, запретив до окончания исследования мочится, вручив пару бумаг. Игорь дошел до медсестры, показав направление на УЗИ, получил дежурную телогрейку (в целях соблюдения строгой дисциплины личную верхнюю одежду, кроме ботинок, запрещали держать в больнице) и вышел на свежий воздух. Не привычная обстановка тяготила.
