Маша проснулась раньше обычного. В комнате было полутемно, солнце только начинало окрашивать шторы мягким янтарём. Тишина обволакивала всё, словно мир решил немного подождать, прежде чем начнётся день.
Рядом лежал Игорь – не двигаясь, с закрытыми глазами, но с тем выражением лица, которое бывает только у людей, которые чувствуют себя в безопасности.
Маша не шевелилась. Ей хотелось остаться в этом мгновении. В этом «между».
Между сном и бодрствованием. Между «вчера» и «сейчас». Между тем, кем она когда-то была, и той, кем стала рядом с этим человеком.
Она лежала, наблюдая за тонкими линиями на его лице. За тем, как чуть подрагивают ресницы. Как медленно поднимается и опускается его грудь. Она знала это дыхание наизусть. Не по памяти – по сердцу.
И вдруг ей захотелось сказать что-то. Что-то важное. Но не громко, не пафосно – как будто бы вслух для себя:
– Я никогда не думала, что буду жить так спокойно. Не в смысле – без событий. А в смысле – без тревоги. Ты стал моим покоем. Не «спасением», не «громким счастьем», а тихим, надёжным светом. Я больше не жду шторма.
Игорь не открыл глаз, но его губы едва заметно изогнулись в улыбке.
– Я проснулся, когда ты вздохнула. Ты всегда так вздыхаешь, когда хочешь что-то записать в дневник.
Маша усмехнулась.
– Уже догадался?
– У меня три высших образования: муж, отец, и твой читатель.
– Ах вот как. Значит, всё это – ради моего дневника?
– Нет, – он приоткрыл глаза. – Ради тебя. А дневник – как бонус.
Маша села на кровати, закинула ноги под себя и, глядя в окно, спросила:
– А ты когда-нибудь боялся, что мы… изменимся? Что вот сейчас всё хорошо, но через годы станет иначе?
Игорь потянулся, не торопясь. Он сел рядом, спиной к подушке, и сказал:
– Я не боюсь, что мы изменимся. Я знаю, что мы уже другие. Мы не те, что были в начале. Ты теперь не просто девушка, с которой я познакомился в цветочном магазине. Ты – женщина, с которой я каждый день учусь жить.
Он взял Машу за руку, чуть покачал её ладонь в своей, словно проверяя – здесь ли она.
– И каждый раз, когда ты смотришь на меня – я всё равно хочу быть лучше.
Маша молчала. Её глаза блестели. Но не от слёз – от света, который рождался внутри.
– Иногда я думаю, – прошептала она, – что любовь – это не огонь, как в книгах. Это очаг. Он не слепит, не обжигает, а греет. Просто греет.
– Тогда я – твой очаг?
– А я – твоя вода. Не тушу, но держу тепло.
Он притянул её к себе. Медленно. Нежно. Как будто бы это был первый раз. Как будто всё остальное – лишь предисловие.
Они сидели рядом. Молчали. Слушали, как за окном просыпается город. Машины, голоса, птицы – всё будто бы происходило в другом измерении. А здесь, в их утреннем пространстве, было только дыхание. Их двоих. И Марсик, который, как всегда, вовремя, безмолвно появился у двери и улёгся у порога – будто охраняя их тишину.
Это было не начало и не конец. Это был центр. Центр мира. Центр жизни. Точка, из которой можно двигаться куда угодно, но всё равно возвращаться обратно – в этот дом, в эту комнату, в это «вместе». Телефон зазвонил в гостиной. Маша стояла у окна, перебирая свои записи в дневнике, и услышала, как Игорь, не торопясь, подошёл и снял трубку. Голос у него был тихий, почти домашний:
– Да, Павел, привет.
Пауза.
– Конечно, слышал про прогноз. Да у нас солнце, как будто лето передумало уходить.
Маша обернулась. Игорь слушал, улыбаясь. Он кивал, как будто Павел был прямо перед ним.
