– Ты чего не спишь, мам? – спросил я, не заходя на кухню.
– Фильм смотрела интересный, – она сделала маленький глоток из своей любимой чашечки. – Поздно вы разошлись. Как там Ромка?
– Неплохо, – улыбнулся я. – Посидели, поговорили о всяком, погуляли. Привет тебе передает.
– А, ну хорошо, – чуть оживилась мама. – Ему от меня тоже привет, а ты иди спать, а то режим себе собьешь!
Я же лишь тихонько посмеялся в ответ.
– Хорошо, мам. Спокойной ночи! – произнес я, заходя в свою комнату.
– Да, спокойной, – ответила мама, поднимаясь с дивана.
Думаю, никакого фильма она не смотрела, а просто ждала меня. И так, со спокойной душой, я направился в свою комнату, разделся и лег спать.
Глава 4: Пограничные состояния
Несмотря на то, что на дворе стояла поздняя ночь, а также, на то, что я сильно устал и был разгорячен алкоголем, уснуть мне удалось далеко не сразу. Даже странно, что при этом ни одна беспокойная мысль не тронула моего сознания, когда я уже, казалось, находился на самой границе между сном и явью, вот-вот готовый провалиться в мир грез. Однако сон упорно не шел. Пару раз мне даже показалось, что я все еще сижу на стареньком пирсе в компании своего лучшего друга и смотрю на поблескивающие в свете ночных огней волны. Мой мозг подло обманывал меня, то заставляя ощутить дуновение холодного ветерка, то горьковатый привкус пива на языке. И вот в один момент, не выдержав более этого противного пограничного состояния, я распахнул глаза.
К своему бесконечному удивлению и невыразимому ужасу я обнаружил себя стоящим на все той же горной дороге, что поднималась от церкви к смотровой площадке и старым водоочистным сооружениям, той самой дороге, по которой сам гулял утром предыдущего дня. Высоко над морем нависла луна, тут и там на небе мерцали звезды. Прохладный морской ветер трепал волосы на голове и заползал под одежду, от чего по коже начинали бегать мурашки.
Я несколько раз закрыл и открыл веки, протер глаза, ущипнул себя за руку, но наваждение не сошло. Я совершенно не понимал, как мог оказаться здесь, столь далеко от дома. Я был обут и одет так, как если бы просто решил выйти на улицу, но при этом совершенно не помнил, как собирался и шел сюда по ночному городу. Я спал! Точно спал! Ведь я отлично помнил, как раздевался и ложился в свою постель, как медленно проваливался в сон, однако все, что меня окружало, было слишком правдиво и осязаемо: запахи, звуки, ощущение себя – все казалось пугающе реальным, даже для осознанного сна. Я точно уверен в том, что никогда в своей жизни не страдал лунатизмом, ни до, ни даже после той проклятой аварии. Но я действительно был здесь, стоял на пустынной улице посреди глубокой ночи!
Все еще скованный неописуемым страхом, я вглядывался в темную дорогу перед собой. Уж не знаю: к счастью, или же, к сожалению, но я обнаружил себя в полном одиночестве.
И вот, наконец, я осмелился сделать первый шаг. Под тонкими подошвами туфель достоверно ощущались щебень бетонного заполнителя и каждая неровность старых плит. Будто ведомый некой силой, я медленно зашагал наверх. Старые брошенные гаражи, мятый кузов автомобиля, одинокий частный домик – все было на месте. На месте оказалась и смотровая площадка со всеми ее лавочками и мусорными баками. С другой стороны – зловеще неподвижным и безмолвным показался мне сам город. Ни в одном окне не горел свет, ни один фонарь на улице не работал. Один лишь холодный порывистый ветер, да тусклый свет, отражаемый луной, наполняли зловещие, будто вымершие улицы Южнопортового.
