Этот подход давал свои плоды. Родители видели в Элайне умную, талантливую девочку, легко, практически играючи, справлявшуюся с любой задачей. Постоянное похвалы со стороны родителей, учителей. Одноклассники, смотрящие на неё с удивлением, тихой завистью и непониманием. Всё это благоприятно сказывалось и на самооценке. Если она просидела всю ночь за уроками ради идеального результата, а потом ей сказали, что она – лучшая в классе, то девочка мгновенно забывала обо всей работе – видела лишь результат. А раз она была лучшей, раз справлялась со всем, что ей давали, раз, в конце концов, могла выполнить то, что не могли и те, кто был гораздо старше, Элайна решила, что была гением. А раз она – гений, то и требования должны быть соответственными. Если она с чем-то не справлялась, то проблема была не в том, что физически восьмилетний ребёнок не может знать того, в чём плохо разбираются и профессионалы. А просто в том, что она плохо работала. Если она будет работать лучше, то и результаты будут достойными.
Постепенно число вещей, которые ей не удавались, начало уменьшатся. И чем больше она знала, тем более высокомерной становилась. С каждой новой прочитанной книгой, с каждой новой решённой задачей, Элли в своих глазах всё сильнее и сильнее отдалялась от ровесников. А, вскоре, начала отдаляться и от взрослых. Начала смотреть на всех людей свысока, будучи уверенной, что они-то уж точно не могут быть умнее её. Первое, поверхностное впечатление о людях она считала самым важным. Если кто-то не проходил в её глазах эту «проверку», то дальше девочка просто не видела смысла общаться с таким человеком и принимать его мнение всерьёз, а если проходил, то дальше Элайна была готова закрыть глаза практически на все его косяки. Хотя он, в любом случае, бы остался ниже её уровнем.
А потом… родился Джон. И тогда вся жизнь полетела в трубу. Родители практически перестали обращать на дочь внимание, решив, что она уже давно в нём не нуждается. Все их мысли, все их действия, заняла забота о младшем брате. Они больше не говорили с Элайной во время ужина, не делились ничем, и, самое главное, не хвалили. Наоборот, начали прикапываться гораздо чаще. Совсем отстранились. Элайна, раньше искавшая разговора с родителями, теперь боялась этого. Начала сбегать из дома, стараться проводить с семьёй гораздо меньше времени. Начала читать указания о том, какой ей следовало быть в глазах людей, точно мантру перед сном. Стала чаще молится. И вот, в один день, её мольбы исполнились. Может быть, не так, как она того хотела, но Элайна ушла из дома. Навсегда. Оставив в напоминание о прошлой жизни только одно: имя «Элли». Первым, кто её так назвал, был младший брат.
Волшебная палочка оторвалась от виска, потянув за собой серебристую нить воспоминания. Элайна опустила его в чашу и слегка размешала, увидев на поверхности собственное лицо.
– Благодарю вас за доверие, мисс Кейтлин, – сказал мужчина. Было видно, что он начал выглядеть гораздо более расслабленно. На губах отразилась спокойная улыбка. – Думаю, теперь, если вы не слишком устали, я мог бы рассказать вам о целях нашей организации.
– Не устала. Лучше начать этот разговор сейчас.
Глава 2.
«Если помнишь, во время тайной вечери Пётр сказал Иисусу: «С тобою я готов и в темницу, и на смерть». А господь ему на это: «Говорю тебе, Петр, не пропоет сегодня петел, то есть петух, как ты трижды отречёшься, что не знаешь меня». После вечери Иисус смертельно тосковал в саду и молился, а бедный Пётр истомился душой, ослабел, веки у него отяжелели, и он никак не мог побороть сна. Спал. Потом, ты слышала, Иуда в ту же ночь поцеловал Иисуса и предал его мучителям. Его связанного вели к первосвященнику и били, а Пётр, изнеможённый, замученный тоской и тревогой, понимаешь ли, не выспавшийся, предчувствуя, что вот-вот на земле произойдёт что-то ужасное, шёл вслед… Он страстно, без памяти любил Иисуса, и теперь видел издали, как его били…»
