Дед тем временем в волнении ходил по комнате из угла в угол.
– Ты просила меня выбросить эту фотографию, – говорил он извиняющимся тоном, – я помню это. Но я не смог, понимаешь? Вы ведь обе мои дочери. Ты моя дочь, и она – моя дочь! Ну не смог я это выбросить, прости меня, дурака старого! Давай я сейчас ее выброшу!
И он в самом деле потянулся к фотографии.
– Нет! – я закрыла собой ворох фотографий и добавила потише: – Не надо.
Из прихожей до нас вдруг донесся какой-то грохот, потом маты Вадима, а следом пронзительные Риткины крики:
– Папочка, папочка!
Что такое? Вадим собрался уходить к маме? Потому что не накормили, не обслужили, не подали, стол не сервировали? Пусть катится. Интересно, как его там примут без копейки денег?
Дед ринулся в прихожую, и теперь оттуда слышались его причитания. Я тоже решила выйти на шум.
На полу у кладовки растекалась лужа белой краски, присыпанная осколками стекла. Дед своим носовым платочком суетливо протирал Вадиму рот, перепачканный белой вязкой субстанцией.
– Папочка нашел банку с краской в нише, – завывала Ритка испуганно, – и подумал, что это сметана!
К моему великому неудовольствию и великой радости домочадцев, в тот вечер не обошлось без гостей.
Около пяти часов в дверь позвонили. Я вздрогнула от неожиданности, а Ритка, отбросив книжку, радостно помчалась открывать. У деда тоже хлопнула дверь. Только Вадим остался валяться на диване перед телевизором. Зато не преминул мне указать в сторону прихожей:
– Иди встречай – Пашины пришли, как обычно.
Я с трудом подавила недовольный стон. Какие-то Пашины, которых я знать не знаю. И что мне с ними делать? Развлекать разговорами? Угощать пирогами? Которых нет, кстати.
Понятно, что скучно. Из развлечений лишь черно-белый телевизор, мерцающий в углу на тумбочке, да несколько полок с книгами в «стенке». Ни телефона, ни интернета. Но искать развлечения в гостях, которые свалились, как снег на голову? Мы в моем времени давно привыкли собираться в кафе или ресторане, а не тащить людей к себе домой.
Нехотя поднялась я с кресла и прошла в прихожую.
– Ань, Ань, побежали в мою комнату играть! – прыгала вокруг светловолосой девочки счастливая Ритка. – Давай сегодня играть «в школу»!
– Давай, – радостно откликнулась Аня, – только, чур, я – учительница!
– Нет, я – учительница! – возразила Ритка. – Ты же в прошлый раз была!
– А давай по очереди!
– Давай, – и девчонки, не обращая на взрослых внимания, унеслись в комнату Ритки.
Навстречу мне ступила женщина, по-видимому, мать Ани и подруга Альбины. Такая же кубышка, только пониже ростом. Простое лицо без грамма косметики. Длинные волосы, застегнутые «автоматиком» в хвост. И умные, я бы даже сказала, хитрые, бледно-голубые навыкате глаза.
– Привет! – заговорила она, прищуриваясь. – А мы сегодня к Янским ездили. Так хорошо время провели! Они же новую квартиру получили, на Некрасовской, представляешь, трехкомнатную. И дом новой постройки, девятиэтажный, с лифтом. У них там такая кухня большая, так удобно! Все помещается, и даже диванчик стоит, и стол со стульями! И прямо из кухни выход на лоджию! Вот, на обратном пути, решили к вам заскочить.
Ага, прямо одолжение сделали!
Мы вошли в зал.
– Ой, Валюша, привет! – Вадим сел на диване. – Присаживайся!
– А я вязание с собой захватила, – гостья принялась рыться в своей необъятной хозяйственной сумке. Наконец, она вытащила на свет Божий огромный клубок ниток цвета детской неожиданности и начатое вязание на спицах. – Неси свой журнал.
