– Эй, вы, хватит! – вмешался в перепалку третий брат. – Вебер положил колбаски, я видел. А еще он положил…
Тишину прорезал крик, пронзительный и тонкий. Братья застыли на месте.
Тот, кто начал ворчать, крепче сжал рукоять кирки и скинул ее с плеча.
– Вы слышали? – обратился он ко всем.
– Дурацкий вопрос, Якоб.
– Разумеется, слышали.
– Как такое можно не услышать?
Братья отвечали сердитыми голосами, но всякий, кто услышал бы их в тот миг, сразу понял бы, что им просто не по себе.
– Это он, – угрюмо сказал Якоб. – Снова кого-то забрал.
– Ммм, нет. Вряд ли, – с напускной веселостью возразил Шатци. – Скорее птица. Или белка.
– Белка? Белки не умеют визжать, болван, – сказал Юлий.
– Ну да, пока не обнаружат, что кто-то стащил у них орехи.
– Думаешь, это смешно, Иеремия? Ничуточки, – продолжал Шатци капризным тоном. – И вообще, как ты можешь шутить на эту тему после того, что случилось…
– Не обращай на него внимания, Шатц, – посоветовал Йоост, четвертый брат. – Это защитный механизм. Иеремия прячет под юмором тяжелые переживания.
– Ой, не надо! – взмолился Юлий.
Йоост бросил на него сердитый взгляд:
– А может, ему трудно справляться с болью. Ты когда-нибудь задумывался над этим?
– А может, он придурок.
– Заткнитесь уже, а? – зашипел на них Якоб.
Все притихли, напряженно выжидая.
– Вот видите? Ничего не случилось, как я и говорил! – Шатци всплеснул руками, точно разгонял страх. – Может, пойдем?
Новый крик разорвал утренний воздух. Якоб сорвался с места и побежал.
– Куда ты? – крикнул ему вслед Шатци.
– Надо его остановить! – бросил на ходу Якоб.
– Не получится… Мы же пробовали!
– Значит, попробуем еще раз!
Шатци закрыл глаза. Сжал кулаки:
– На этот раз без меня. Кто бы это ни был, он уже мертв, а видеть их всегда так больно. Как будто это снова Яспер. Я не могу. И не пойду.
Что-то зашелестело в кустах рядом с ним. Шатци открыл глаза. Все, кроме него, бежали за Якобом. Он один стоял на тропе, не считая вороны, которая примостилась на ветке у него над головой. Едва Шатци увидел ее, как она каркнула. Тут же отозвалась вторая, за ней – третья. Наклонив головы, все три птицы смотрели на него черными блестящими глазами, так, словно увидели большую жирную личинку.
Шатци вздрогнул. Вороны все прибывали. А значит, их хозяин был поблизости.
– Подождите меня! – завопил он.
И вприпрыжку помчался за братьями.
Якоб с треском прорывался через подлесок, подняв над головой кирку, чтобы в любой миг пустить ее в дело. Немного не добежав до пруда, он споткнулся и опустил инструмент. Перед ним лежала несчастная: навзничь, в луже собственной крови. Она уже не дышала, глаза смотрели в небо.
Два брата, Йозеф и Иоганн, подбежали и упали рядом с ней на колени. Остальные стояли.
– Поздно, – пробормотал расстроенный Шатци. – Умерла.
– Нет. Еще теплая, – возразил Иоганн, прижав ладонь к щеке девушки. – Есть шанс…
– Шанс? – взвился Шатци. – Может быть, ты не заметил, но у нее вырезали сердце!
– Где Вебер?
Паук поставил корзинку на землю и засеменил к девушке.
– Что он может сделать? Ее ведь тоже нет, – сказал Шатци, заламывая руки. – Наверняка она уже улетела.
– Никуда не улетела. Здесь она. Ты что, не видишь?
Пройдя между людьми, паук опустился на землю рядом с девушкой, заглянул ей в лицо восемью глазами, и тут что-то легкое, как пух, и прекрасное, как солнечный луч, слетело с ее губ. Переливчатое, словно жемчужина, оно немного помешкало и устремилось вверх.
