Железный поход. Том пятый. Дарго - страница 33

Поразил в тот вечер Александра и его тезка – адъютант Лонгинов. Всегда жизнерадостный, бодрый, прошлой ночью он был на редкость хмур и молчалив, как будто предчувствовал свой близкий конец.45 На эту малость никто не обратил внимания; за первым бокалом чихиря и с первою хоровой песнью все было забыто… Но сейчас, когда вокруг лязгала и гремела сталь оружия идущих на смерть егерей, это обстоятельство отчего-то болезненно ярко проявилось и крепко врезалось в память князя, и он даже украдкой, так, чтобы не видели другие, поспешно ощупал свой затянутый офицерским поясом живот…

С дальнего холма, где находилась ставка командующего, за движением с участием наблюдали: вон показались неприятельские значки конных татар, впереди которых ехала группа из пяти человек на белогривых скакунах с красными, синими и зелеными лоскутами на древках… Там замелькали черкески и папахи; передний завал окрасился дымами; туземные цепи рассыпались в скалах и вдоль опушек.

На кремнистом, безлесом взлобье холма, у шатра командующего, послышались оживленные восклицания и комментарии.

– Браво, литовцы! Славно идут орлы!

– А как держат строй, генерал! Quel charmant coup d'oeil! Char-rmant! C'est un vr-rai plaisir faire la guerre dans un aussi beau pays.46

– Et surtout en bonne cоmpagnie, mon cher47, – улыбаясь в седеющие усы, приветливо кивнул графу Строганову полковник Вольф.

– Внимание! Внимание, господа!.. Сходятся! Сейчас начнется самое интересное!

– Дай Бог мужества нашим алкидам. Вот оно!.. Ах, как пошли а атаку! Voilà comme el est48, русский солдат!

* * *

– Татары-ы-ы!!

Этот накаленный напряжением ожидания возглас застрял в ушах, вернув Александра к действительности. Возглавляя отряд кавказских офицеров, сопровождавших пехоту, он, как и другие, по принятому обычаю был верхом, что в Кавказской войне бытовало причиною большой убыли офицеров, являвшихся лакомой мишенью для метких пуль горцев.

Впереди пышно расцвели белые дымки… Но тут же разноголосые выстрелы неприятеля заглушил дружный залп егерей. И только злой гуд пролетавшего мимо свинца напоминал наступавшим, что не все выстрелы были с их стороны.

Пехота с ружьями наперевес по приказу своих командиров рассыпалась в цепи, перешла на «беглый шаг»; артиллерийская прислуга, остановив четверки тягловых лошадей, сноровисто принялась разворачивать лафеты многопудовых орудий, когда к генералу Белявскому, командовавшему авангардом, подскакал начальник грузино-осетинской милиции князь Эристов Захарий и на всем марш-марше осадил оскаленного коня.

– Ващ-щ пр-рвасхадытэлства! – бросив пальцы к папахе, горячо сверкая глазами, выпалил он. – Пр-рыкажите пустыт кавалер-рию! Вах! Конный чачэн! – Грузинский князь, на красной цухе 49 которого серебряным частоколом топорщились газыри, указал шашкой-кард на показавшихся из леса верховых горцев.

– В добрый час, князь! В помощь вам будет сводный эскадрон Главной квартиры! Дай вам Боже! Мы слуги Святой Троицы!

Вождь дружины поднял на дыбы рьяного, лягливого жеребца и во всю меть понесся к своим знаменам – знакам чести и славы кавказских христиан. Сквозь трескотню ружей, металлический визг картечи и шипенье конгривовых ракет до генерала Белявского донеслись торжественные звуки воинственной и суровой песни «Гергетула».

Стаккато трубача, вонзившееся серебряной стрелой в затянутое пороховыми дымами небо, послужило сигналом к атаке.