Я понуро опускаю голову.
– Я хотела, как лучше… – Мямлю неповоротливым языком.
– А получилось, как всегда! – Низко рычит брюнет и, приобняв меня за талию, притягивает к себе.
Я не успеваю удивиться такому повороту событий, потому что Глеб разворачивает нас к служителям закона и ослепительно скалится во все тридцать два.
– Здравия желаю, – первым здоровается с мужчинами в форме.
– Здравствуйте, здравствуйте. – Один из них оглядывает нас суровым, строгим взглядом, от которого я вся внутренне подбираюсь. И напрягаюсь.
Он мне совсем не нравится. Но ведь эти люди приехали сюда, чтобы нам помочь?
На вид полицейским около тридцати. Совсем молодые. Но их взгляд не сулит ничего хорошего. С каждой минутой мне всё сильнее становится не по себе, и я невольно прижимаюсь к боку Соколовского поближе.
Как там говорят? Свой тюремщик ближе к телу?
Я едва успеваю подавить нервный, ироничный смешок от собственных мыслей.
– Кто из вас звонил в полицию? – Задаёт вопрос тот, что постарше. Обращается он в основном к Глебу.
А вот второй скользит по мне таким же взглядом, каким недавно смотрел на меня главарь тех гопников. Нехорошим. Масляным.
– Я звонил. – Уверенно отвечает брюнет. – Перед тем, как ввязаться в вынужденную драку.
Я удивлённо кошусь на него, наверняка, выдавая нас с головой, но ничего не могу с собой поделать.
Глеб… покрывает меня? Что происходит с этим миром?
– То есть, вы добровольно признаёте, что были участником. – Не спрашивает, утверждает тот полицейский, что старше.
– Ой, да давай просто закроем их, пусть посидят в изоляторе. Вызов был? Был. Другие участники драки сбежали, не искать же. А отчёт писать надо… – Ухмыляется второй, всё не сводя с меня взгляда.
– Но как? – Вырывается у меня. Я совсем не понимаю, что происходит, почему нас хотят упечь за решётку? – За что? Мы ведь жертвы нападавших!
– Их это не волнует, Жемчужинка, – быстро шепчет мне на ухо Глеб. – Они поймали нас. Так что помолчи, пожалуйста.
Это неуместно, но… Моё сердце внезапно обмирает от того, как брюнет назвал меня.
Я поднимаю глаза на Соколовского и смотрю на него так, будто вижу впервые. Будто передо мной вовсе не мажор, что издевался надо мной столько лет, а кто-то другой. С этим Глебом не страшно. Не омерзительно от его теплых, согревающих объятий. От его руки, лежащей на моей талии под курткой.
– Будете шептаться, статью за хулиганство припишем. – Бросает один из них. – Сами в машину сядете или придётся волоком тащить?
– Ну, что вы так сразу, – заискивающим тоном говорит брюнет. Но я чувствую, что он нервничает. Его пальцы, покоящиеся на моём животе, сильно впиваются в кожу. – Может, договоримся? Кому нужны эти проблемы? Скажете, что во дворе никого не нашли.
С этими словами, свободной рукой Глеб достаёт из внутреннего кармана кожаной куртки, наверняка дорогущего лэйбла, портмонэ и выуживает из него золотую карточку. Глаза ментов загораются алчным светом.
Но тот, что старше, видимо, научен лучше.
– Подкупить нас хочешь? – Сводит брови на переносице и скрещивает руки на груди, расставив ноги на ширине плеч.
– Отблагодарить, – поправляет его Глеб. – Хорошие люди приехали на вызов. Помогли нам спугнуть чертей. За помощь полагается благодарить.
Оба полицейский заметно расслабляются и довольно ухмыляются.
– Двадцатка каждому. За каждого. – Выразительно и с намёком понижает голос полицейский.
Соколовский пожимает плечами.
