– Как скажете, господа.
Далее, не отпуская меня от себя, брюнет переводит деньги на счёт этим двоим, и они, наконец, уезжают. Но перед этим они на прощание иронично салютуют нам. Явно глумясь и издеваясь над моей тупостью.
А я ведь действительно не знала, что наши служители закона… такие!
Стоит машине скрыться за поворотом, Соколовский шарахается от меня и очень протяжно вздыхает. Глубоко. С чувством. Будто его сильно достало всё, что связано со мной.
– Прости, – вырывается, прежде чем я успеваю подумать.
– И почему ты такая идиотка? – Он трёт переносицу указательным и большим пальцами. – Почему от тебя столько проблем?
Вопросы явно риторического характера, поэтому я угрюмо молчу. Внутри все чувства смешались, и я больше не могу однозначно относиться к Соколовскому. По крайней мере, точно не сегодня.
Возможно, завтра я буду ненавидеть Глеба ещё больше. Но… не сегодня. Я слишком устала от всего. Слишком.
– Ну, что, седая девочка-проблема, веди меня к себе домой.
Что?
Я зависаю от того, что меня даже не соизволили спросить. Прозвучало, как приказ.
– А не слишком ли ты обнаглел, Соколовский? – Ошарашено произношу я. А у самой сердце трепыхается в груди, как крылья колибри, стоит представить мажора в своей захолустной совдеповской квартирке.
И стыдно, и… А что «и»?
Я вновь зависаю, не находя ответа.
– Вот и вся твоя благодарность. Что и следовало от тебя ожидать, – презрительно фыркает парень.
– Это неправда! Я благодарна тебе! – Протестую, сжав руки в кулаки.
– Тогда давай уже зайдём хотя бы в подъезд! Ты думаешь, эти черти далеко ушли? – Пугающе низко говорит брюнет, и я содрогаюсь от одной только мысли, что те гопники могут вернуться.
Он прав…
– Пошли, – бурчу я, неосознанно хватая Глеба за руку.
Так проще идти в темноте. И дело вовсе не в том, что мне на самом деле страшно до мороза по коже.
Если Глеб и был изначально против моего самовольства, по итогу он ничего не говорит, покорно следуя за мной. Лишь губы поджаты и взгляд янтарных глаз, направленных на меня, сверкает из-под густых чёрных ресниц.
Мы молча заходим в подъезд и так же молча поднимаемся на седьмой этаж. И лишь оказавшись у дверей собственной квартиры, я облегченно выдыхаю, понимая, что дышала через раз, пока мы шли.
Выпустив руку брюнета из своего захвата, достаю ключи дрожащими руками. Не с первого раза попадаю в замочную скважину, но, в конце концов, дверь поддаётся.
Соколовский, глядя на всё это, лишь пренебрежительно фыркает себе под нос. Даже язвительные комментарии оставляет при себе.
Да уж, сегодня с ним явно что-то не так.
– Проходи. – Киваю на вход.
– Ты меня, как кота, первым запускаешь что ли?
Я удивлённо кошусь на Глеба, не понимая его настроение от слова «совсем».
Это он сейчас что, пошутил? Без сарказма? Без издёвки? Без злобы? Просто пошутил?
Треш…
– Как пушечное мясо, – мрачно выдаю я и впихиваю его в прихожую, быстро закрывая за нами дверь.
Если вечно бдящая бабуля по имени Афанасия Никифоровна заметит, что я посреди ночи привела к себе парня, мне не сдобровать. Сначала она позвонит арендодательнице, жалуясь на меня, на чём свет стоит. Та в свою очередь – родителям. Круг замкнётся. И в итоге мне достанется – будь здоров. Потому что поверят точно не мне.
– Чего пихаешься? – Возмущается Глеб, проходя вперёд на пару шагов дальше, чем нужно, и пачкая своими мажористыми кедами мне коридор.
– Куда по чистому! – Хватаю его обратно за порванную и некогда белую кофту и тяну на себя.
