Какая же я жалкая!
Представляла ли я себе нашу встречу? Нет, никогда. Я старалась не думать о нем, хотя вероятность, что мы однажды встретимся, все же была. Мы жили в одной стране, в одном городе, под одним небом и дышали одним воздухом. Но все же он был таким далеким, что мы никак не могли пересечься. Ведь я специально избегали те места, где он может находиться. Пыталась не пересекаться с ним. Но все же это случилось.
Успокоившись после разговора с Петровичем, я собиралась спать, когда в дверь позвонили. Не подозревая ничего, пошла открывать. А там передо мной стоит какой-то незнакомый мне парень, а не Олег Никитич, а возле его ног лежат двое парней, которых оставили охранять меня. Я испугалась и попятилась назад. Парень быстро среагировал, грубо схватил меня за локоть и, прижав к боку пистолет, заставил идти с ним. Тогда я очень испугалась. Не понимала, кто он и что хочет. Мы ехали примерно полтора часа, потом меня оставили одну в незнакомой комнате. А когда в комнату вошел он, монстр из прошлого, сердце ушло в пятки.
- Я… я-я з-закричу!..
Мои попытки жалкие, только становлюсь смешной.
- Ух, как же мне страшно! – с издевкой. – Боишься? – шепот в ушко, отчего я застываю, как статуя. Забываю, как дышать.
Да, боюсь. До смерти. Я на грани обморока. Ноги стали ватными, ладони вспотели, по спине течет холодный пот. Но я упорно стою перед ним, широко распахнув глаза. Готова от страха пописать себе в штаны. И от этого стыдно. От своей слабости. Страха.
Кажется, я уже собиралась отдать душу небесам там, перед ним, рухнуть к его ногам, как слабачка. Но меня вовремя спасли от этого. Я была благодарна Исайю Петровичу и одновременно ненавидела всеми фибрами души. И его внука. Но все же последующее предложение Яна выбивает весь воздух из легких, заставив мелко задрожать.
- А мы раньше никогда не встречались?
“Нет!” – хочется заорать, что есть мочи, но вместо этого теряю сознание. Меня окутывает темнота.
Когда пришла в себя, оказалось, что нахожусь в своей комнате, в своей постели. Рядом только сидела какая-то женщина в белом халате и что-то записывала. Ничего не сказала мне. Просто спросила, как мое самочувствие, и ушла. Даже Олег Никитич не ответил на вопрос о том, что со мной. Хотя я не хотела знать. Мне хотелось только одного: умереть! И вот теперь, стоя под душем, я собиралась это сделать.
- Вера Антоновна, вы долго еще? – не отвечаю, тихо глотаю слезы.
Голос мужчины кажется мне противным, режет уши. Закрываю их руками и скатываюсь по стене вниз. Поэтому не услышала, когда в ванную без разрешения ворвались, бесцеремонно хватая меня поперек живота, рывком дергая вверх. Жадно глотаю раскаленный воздух, обнимаю двумя руками руку Олега Никитича, который прижал мое дрожащее тело к себе.
- Что ты творишь, идиотка?! – рычит, переходя на ты, заботливо укрывая меня полотенцем. Мокрые волосы прилипают к лицу, отчего я не могу разглядеть физиономию разъярённого мужчины. Но инстинктивно чувствую агрессию, исходящую от него, и ёжусь, словно от холода. – Хочешь заработать себе пневмонию? Дура! - в сердцах сказал. Я ничего не ответила, у меня зуб на зуб не попадал.
Олег Никитич подхватил мое тело и отпустил только когда мы оказались у кровати. Потом пересек комнату, открыл мой шкаф и кинул в меня толстовку со штанами. Следом и нижнее белье, отчего мои щеки залились краской смущения.
