Ну подслушала, ну и что?
― Здравствуйте, Алина. Я к вашему отцу.
Взгляд незнакомки тут же прошелся по мне оценивающе, но я никак не собиралась на это реагировать. Мне плевать. Никогда не обращала внимания на заносчивых девиц.
― Привет, София. Папа у себя в комнате, вы можете подняться к нему.
― Спасибо, ― и только я сделала шаг, как услышала недовольную реплику.
― Она еще и в комнату его поднимается?
― Простите, вы это обо мне? ― я обернулась, едва сдерживая улыбку.
― Послушай, Ирин, вообще‐то София реабилитолог отца.
― Да уж, не думала, что у Никиты Тимофеевича такие невоспитанные друзья.
И, развернувшись, взбежала на верх. И плевать, что эта дамочка будет говорить обо мне. Пусть хоть самому Морозову жалуется. Нечего меня обсуждать в буквальном смысле у меня за спиной.
Постучав в двери, вошла в комнату и улыбнулась.
― Отличное доброе утро.
А все потому, что Никита сам пересел в кресло. В обычное кресло у столика. Как раз в тот момент, когда я заходила в комнату.
― Привет. Не успел, ― хмыкнул он, ― не хотел, чтобы кто‐то видел мои корявые потуги.
― Это не корявые потуги, это ваши успехи.
― Соня, простите, София.
― Ладно, можно и Соня, ― я пожала плечами и прикрыла за собой двери.
― Спасибо. Мне нравится ваше имя.
― И мне. Как вы себя чувствуете?
― Нормально. Соня, я хотел предложить перейти на ты. Если вы не против.
Я посмотрела в его глаза и увидела там надежду. Для него это что, так важно?
Я снова пожала плечами и улыбнулась.
― Разве в виде исключения. Вообще я со своими подопечными держу дистанцию.
― Нарушьте свое правило, пожалуйста. Надоело выкать.
― Хорошо, вы можете называть меня на «ты».
― И ты тоже.
― Эм, я нет, я же… Так, нам пора работать.
― Сначала завтрак. Мы тебя ждали.
Его обращение на «ты» звучит слишком интимно и вызывает в области груди некое томление. Не знаю, как правильно объяснить, но я чувствую, что это что‐то личное. Боюсь, как бы это не сыграло с нами злую шутку.
― Спасибо, но я вынуждена отказаться.
― Почему? Ты уже позавтракала вкуснющей стряпней от мамы?
― Нет, я сегодня вообще не ела. Не очень хочется.
― Что‐то со здоровьем?
― Как сказать.
― Поделишься? ― я неуверенно посмотрела ему в глаза, прикусив губу. ― Присядь.
Я кивнула и присела в соседнее кресло.
― Просто я беременна.
Никита как‐то напрягся от моих слов, но взгляда не отпустил.
― Твой муж знает?
― Хм, у меня нет мужа. И с мужчиной со своим я рассталась. Он мне изменил.
― Мудак, что тут еще скажешь.
― Да, здесь не поспоришь. Но я не переживаю. Сама справлюсь. Все же я не девочка двадцатилетняя и в силах обеспечить своего ребенка.
― Это твой первый ребенок?
― Да.
― Если тебе нужна будет помощь, сообщи. Все же беременным не всегда легко. Я недавно подобное переживал со своей женой.
Я прищурилась.
― А где ваша жена?
― К сожалению, мы потеряли ребенка. А потом я потерял жену.
― Ох, простите.
― Нет‐нет, с Ритой все в порядке. Просто мы не вместе теперь.
― И все же мне жаль, что так случилось с вашим малышом, ― я видела в глазах Никиты боль, когда он вспомнил о ребенке. И мне хотелось его поддержать. Но как действуют в такие моменты? Впервые сталкиваюсь. ― А знаете, у вас ведь Алина есть, и она замечательная девушка.
― Это факт. Но, мне кажется, я разоткровенничался. Хотя бы чаю выпьешь?
― Чаю выпью, ― кивнула я и поднялась с кресла. ― Сейчас коляску привезу.
Коляска Никиты всегда стояла за дверью. Я закатила ее в комнату и принялась помогать Никите пересесть.
