Ворон кружит, носится над своим хозяином, кричит и что-то дергает клювом в кармане пиджака, тянет изо всех сил и снова вьется над стариком. Я бросилась к Батыру, сунула руку в карман! Да! Ключ! О Боже!
- Молодец, Генрих! Умный мальчик! – я говорила сама с собой, пытаясь отвлечь себя, не дать погрузиться в панику. Я ведь прекрасно понимала, что могу сбежать отсюда сама и спасусь, приведу людей…но скорей всего, Батыр Дугур-Намаев уже будет мертв к тому времени.
Огонь пополз по полу, пожирая на своем пути декоративные деревья, воспламеняя цветы и полыхая в горшках. Кажется, я в самом аду и именно так выглядит сама преисподняя, когда обрушивается на грешников.
Я вылезла через разбитый проем в двери, окровавленными пальцами повернула ключ в замочной скважине и обратно к Батыру. Изо всех сил, задыхаясь, тащила его по полу, чувствуя, как силы покидают меня, как предательски кружится голова.
- Лети…Генрииих, лети, зови на помощь. Хана зови…слышишь? Веди его сюда! Давай! Ты же умница! Ты молодец!
Птица покружила надо мной, взмахивая крыльями и улетела через окно наружу, а я снова потащила деда по полу в сторону коридора, с ужасом понимая, что не дотащу его до улицы и, скорей всего выход из здания уже завалило рухнувшими балками. Я слышала грохот и треск. Каждый миллиметр казался мне километром, а вес деда тонной. Я уже не понимала ползу ли я или лежу на месте, но делала попытки тащить, пока не упала рядом с дедом, тяжело дыша и понимая, что у меня уже нет сил.
Хотела вздохнуть и закашлялась, снова пытаясь встать…посмотрела в лицо Батыра и вздрогнула – он открыл глаза, смотрел на меня зорко, цепко, как ястреб изучает добычу, попавшую в его цепкие когти, а потом морщинистые веки дрогнули и потрескавшиеся губы едва пошевелились.
- Бросай…спасайся сама.
Отрицательно качнула головой и собравшись силами встала, потянула его за собой, назад, сцепив зубы, спотыкаясь, падая, пока не упала на колени, согнувшись пополам от приступа кашля, опираясь на руки и раскачиваясь на четвереньках.
- Бросай! – тихий рык, как у раненого, умирающего зверя.
- Нет! Куда тащить? Я не знаю…говорите куда или умрем здесь вместе!
- Сама…уходи.
-Куда идти?
- До конца коридора там пожарный выход, нажмешь красную кнопку и дверь откроется.
Упрямо, сжав губы, вытягивая через проем куда-то назад, и по коридору, через не могу, через силу, глаза жжет и в горле першит так будто там все ободрано до мяса. Мы дойдем. Совсем немного осталось… я справлюсь. А сама падаю на пол медленно-медленно лицом вниз, только удара не чувствую. Глаза смотрят в глаза деда. Он медленно моргает и закрывает веки.
- Ангаахай! – громовой голос словно из самой пучины ада, из самого огня, который клубится и вверху и по сторонам, который норовит облизать меня всю, чтобы сжечь в пепел.
- Здесь…я.
Голос осип, и я не могу закричать, а сквозь завесу дыма ничего не слышно.
- Зд…е..е..сь, - с хрипом, пытаясь заглушить треск и звук ломающейся реальности. Закрыла глаза, чувствуя бессилие, чувствуя, как больше не могу даже пошевелиться. Может быть я не слышу голос Хана, а он мне кажется. Сквозь гул в ушах пробивается птичий крик и чьи-то сильные руки поднимают меня с пола.
Я не могу разобрать, что ОН говорит, только звук его голоса, только прикосновения рук и запах кожи, пробивающийся сквозь смрад.
- Птичка моя. Я с тобой. Слышишь? С тобой! Посмотри на меня!
