– Фр’ай!
Елизавета посмотрела непонимающе. Кто-то, проходя мимо, чуть слышно шепнул:
– Свободна.
– Шнеляр’! Шнеляр’! – рявкнула немка раздражённо.
Елизавета подхватила с пола ридикюль. Со стучащим в ушах сердцем бросилась через проходную.
До следующего часового бежать не решилась. Но, покинув территорию, припустила. Не останавливаясь, пролетела целый квартал. Только потом замедлила шаг.
«Это было хорошим уроком, – рассудила она, преодолев шок. – Теперь понятно: досматривают тех, кто суетится, нервничает, словом – выказывает признаки беспокойства. Надо тренировать выдержку».
С того дня Елизавета неизменно стояла у проходной не шелохнувшись, спокойно глядя вперёд пустыми глазами так, будто мысленно была далеко. Лишь ноги медленно передвигались в след впередиидущего.
Неделю спустя, она наведалась в конспиративный дом. Отстучала в оконное стекло условный ритм. Постояла с минуту. Решив, что никого нет, хотела повернуть назад, но дверь приоткрылась.
– Входите, – позвали с той стороны.
Переступив порог, Елизавета лицом к лицу столкнулась с Антониной Ивановной. Та задвинула щеколду, жестом пригласила пройти в комнату.
Там, будто ждали. На круглом столе, покрытом старенькой скатёркой, были расставлены чашки на блюдцах, чайник и сахарница.
– Я не предупреждала, что приду, – удивлённо проговорила Елизавета.
– А я и не предлагаю садиться, – отозвалась Антонина Ивановна. – Это для отвода глаз. Если нагрянут чужие, скажу, что соседку на чай жду.
Елизавета вообще ничего не понимала. Очевидно, недоумение явственно отразилось на её лице, потому что собеседница, словно извиняясь, слегка улыбнулась и продолжила шёпотом:
– Вы пришли вовремя. У нас сегодня сходка. Несколько товарищей уже здесь. Обсуждаем планы действий.
Елизавета окинула взглядом замкнутое помещение, пытаясь обнаружить проход, кроме того, что соединял комнату с прихожей.
Антонина Ивановна взяла её под локоть, повела к висящему на стене большому, изрядно поцарапанному зеркалу. Оказалось, что рядом крепится небольшая ручка-скоба, подкрашенная в цвет рябых обоев. Чтобы её обнаружить, надо было сильно присмотреться. А тут ещё отвлекало внимание собственное отражение в зеркале.
«Хорошая маскировка», – подумала Елизавета, когда Антонина Ивановна, потянув за эту самую скобу, беззвучно открыла дверь.
Они на цыпочках вошли в маленькую комнатку, где четыре соратницы, прильнув к радиоприёмнику, сосредоточенно слушали сводку советского информбюро.
Те повернулись и заговорили, лишь когда диктор закончил вещание. Обсудили безрадостные новости о продвижении захватчиков всё дальше вглубь страны.
– Откуда здесь радио? Немцы же всё конфисковали? – поинтересовалась Елизавета.
– Я спрятала. Потом, когда с квартиры выгнали, переправила сюда, – ответила Антонина Ивановна. – Оккупанты людей враньём пичкают, а мы всю правду из первых рук узнаём и товарищам сообщаем по цепочке.
– Я тоже могу это делать.
– Именно, Елизавета Тихоновна. Это и есть ваше первое задание. Будете передавать нашим правдивые сводки о состоянии дел на фронтах и в тылу, а вместе с тем понемногу выявлять тех, кто мог бы сотрудничать.
– Вы сказали, это первое задание. А какое второе?
– Не хотела забегать вперёд. Но, раз уж вы сами спросили… Подумайте, как и что можно вынести со склада. Везде, где работают наши товарищи, такое удаётся. Одни достают, другие переправляют партизанам. Так работают антифашистские ячейки здесь в городе.
