Может, мне лучше лечь в постель и притвориться спящей?..
А если муж Алиноры сразу же пожелает этим воспользоваться?!.
Остановившись посредине комнаты, я вцепилась обеими руками в ворот платья, желая, чтобы оно превратилось в рыцарский доспех и защитило меня от чужого мужа.
Конечно же, ничего подобного не произошло, потому что в отличие от ведьмы Алиноры я не умела колдовать. А в коридоре уже послышались шаги, они затихли возле моей комнаты, и дверь в комнату начала медленно открываться…
Сквозняк, прорвавшийся в щель между дверью и косяком, задул свечу, стоявшую на столе. Темно не стало, но стало ещё страшнее. Я затаила дыханье, а дверь между тем открылась наполовину, и вошел мужчина – тот самый, в меховом плаще. Влажные от тумана волосы вились крутыми кольцами, нахмуренный взгляд не предвещал ничего хорошего, и между прямыми черными бровями залегла глубокая морщинка.
Мужчина не заметил меня, потому что сразу посмотрел на пустую кровать – аккуратно застланную, между прочим.
Черные брови ещё ближе сошлись у переносья, мужчина уже решительно толкнул дверь, и она, распахнувшись, ударилась о стенку.
Я всхлипнула от страха, мужчина резко повернулся в мою сторону, и наши глаза встретились.
Глаза, кстати, у него были не слишком большими, но темными и пронзительными. Они так и прожигали насквозь. Небольшая бородка и усы не скрывали четко очерченного, волевого рта. И я почему-то уставилась на этот рот, чувствуя себя птичкой, пойманной в клетку.
Губы мужчины дрогнули, искривились в усмешке, а потом он сказал – низким, глубоким голосом:
- Не спишь? Спустись. Надо поговорить, - и он вышел, закрыв за собой двери.
Снова раздались шаги в коридоре, а потом стало тихо.
Я в бессилье рухнула в кресло. Колени дрожали, и меня всю колотило противной крупной дрожью.
И кто это был? Наверняка, мой муж. Вернее, муж Алиноры. Кто ещё мог бы зайти по-хозяйски в спальню?
Но Алинора предупреждала, чтобы я поменьше болтала, а тут мне предлагали «поговорить». О чем?!.
Глубоко вздохнув, я призвала себя к спокойствию. Главное – не поддаться панике. Всегда можно сказать, что я… упала и ударилась головой…
Только вот раны нет…
Я снова машинально взглянула на руку с ожогом.
Проклятая Алинора. Всё из-за неё. И… из-за Юрки.
Но предательство жениха казалось теперь каким-то очень далеким. И… ненастоящим. Всё это было там. А здесь… здесь мне надо было спасать себя не от разбитого сердца, а от кое-чего пострашнее.
Поговорить. Он хочет поговорить.
Ну и почему бы не поговорить? Говорить – это не спать с чужим мужем.
Я встала, одергивая платье. Оно было непривычным, путалось в ногах, и я чувствовала себя ещё более неуютно.
Но поговорить ведь можно – это не очень страшно. Особенно если молчать.
На деревянных ногах я подошла к порогу, ещё раз глубоко вздохнула для успокоения нервов, вышла в коридор и пошла…
А куда я пошла? Куда надо идти, чтобы поговорить?..
Я остановилась, стараясь сообразить, куда ушел мужчина в плаще.
На первый этаж? В свою комнату?..
На всякий случай я подергала дверную ручку в спальню Левенштайля.
Закрыто. Значит, разговаривать придется в другом месте.
Прислушиваясь к каждому шороху, я прошла по коридору до конца, спустилась по лестнице и заглянула в столовую.
Мужчина был там. Стоял возле окна, и женщина средних лет – полноватая, в белоснежном чепце, с заспанным лицом, подавала на подносе чашку с каким-то дымящимся напитком.
