Из спальни вели три двери. Одна — в отделанную камнем ванную, но не такую, как пришла ко мне в видении. Другая — в гардеробную со множеством платьев и плащей, а третья — в бело-сиреневую гостиную, где я познакомилась с Жюли и где потеряла сознание. Не знаю, поэтому или по другой причине, но сейчас комната показалась мне слишком холодной и неуютной. Однако здесь была ещё одна дверь, толкнув которую, я очутилась в маленьком кабинете. Здесь преобладали тёплые жёлто-коричневые тона, и судя по стопке книг на геридоне у кресла и альбому для рисования на откинутой крышке бюро, раньше это была моя любимая комната. Я с интересом прочитала на обложке верхней книги «Сказки и легенды», полистала рыжеватые страницы и отложила том. Взяла в руки альбом, засомневалась, стоит ли открывать — вдруг опять что-нибудь вспомнится, а я в покоях одна — и всё же открыла.
Карандашные рисунки были симпатичными, но вопреки моим опасениям, особенных эмоций не вызывали. Замок, долина с вьющимся по ней трактом, цветущий розарий. Без задней мысли я перелистнула ещё страницу и вздрогнула.
На рисунке было изображено глубокое ущелье. Над ним — половинка горбатого моста без перил. А на самом краю этой половинки — женская фигура с распущенными волосами и печально поникшей головой. Вроде бы ничего особенного, но я поспешила закрыть альбом — слишком уж неприятно было смотреть на рисунок. Будто царапает что-то изнутри. И находиться в кабинете тоже расхотелось, поэтому я взяла книгу со сказками и вернулась в гостиную, очень надеясь, что это не напоминало бегство.
10. Глава 10
Время до позднего обеда или раннего ужина я провела за книгой. Сидела в сиреневой гостиной на софе у окна и то скользила глазами по коричневатым строчкам, то поднимала взгляд к причудливым мазкам облаков на лазоревом холсте неба. Наконец почувствовав голод, несмело позвонила в серебряный колокольчик, стоявший рядом на столике, и почти сразу в гостиную вошла Лидия.
— Я не против подкрепиться, — неловко сообщила я, с непривычки не зная, какими фразами правильно излагать такую просьбу. Однако вопросов у новоиспечённой камеристки не возникло. Она сделала книксен и торопливо вышла из комнаты, чтобы через короткое время вернуться с подносом, накрытым большим блестящим клошем. Водрузила свою ношу на низкий столик и, пожелав приятного аппетита, вновь оставила меня одну.
— Какой контраст, — пробормотала я, думая о Лидии и Жюли. Пересела в кресло у столика, подняла клош и почувствовала, как рот моментально наполнился слюной от вкусных запахов, что исходили от горшочков с супом и жарким. Ещё на подносе были нарезанные мясо и сыр, и ломти свежего хлеба, и вазочка с фруктами. Аппетитную картину портил только кубок с целебным отваром, но тут уж надо было просто смириться. Потому я отставила его в сторону и принялась за еду. И сама не заметила, как расправилась со всем содержимым подноса: всё было очень вкусно, а я неожиданно для себя оказалась ужасно голодна.
Естественно, после сытной еды у меня стали слипаться глаза. Но не успела вызванная Лидия унести поднос, а я — перебраться в спальню, как в дверь коротко постучали.
— Входите, — я хотела, чтобы это прозвучало менее напряжённо, но не успела совладать с голосом.
В гостиную вошёл Геллерт, отчего я сначала облегчённо выдохнула — как хорошо, что не кто-то новый! — а затем беспричинно напряглась.
