И не заметила, как от волнения меня повело в сторону, после чего я задела углом подноса картинную раму.
Фарфоровый чайный сервиз устремился к неизбежному падению. Разбился вдребезги, как и мои надежды на продолжительную работу здесь.
Несмотря на то, что я быстро справилась с шоком и наклонилась за осколками, чтобы избавиться от следов жуткого преступления, от последствий спастись не удалось.
Возмездие в лице разъяренного Суворова поджидало меня за спиной.
ДАВИД
Что не так с этой девчонкой?!
— Майя! — как же чесался язык хорошенько забраниться на неуклюжую няню моих пацанов.
Я встряхнул шатенку за плечи, пригвоздив к стене.
— Ты задалась целью лишить меня всего имущества? — выцедил сквозь зубы.
Она не хрупкая девочка-студенточка. Она самый настоящий бронетанк.
Плевать я хотел на чайный сервиз, по правде говоря. Но она должна, наконец, зарубить себе на носу, что обязана уважительно и бережно относиться ко всему, до чего дотрагивается, находясь в пределах этого дома.
— Как ты моим детям еще не сломала что-нибудь, — мне не следовало нарушать личные границы девушки. Но и отступить уже не мог. Притянуло к Майе, как магнитом. Хотелось ближе... еще и еще. Вырвать у нее со рта мольбу о прощении, поставить на колени и... — Черт!
Чертовка, вернее.
Конечно же, я был в курсе того, как она обращалась с близнецами. В доме повсюду установлены камеры видеонаблюдения, и у меня был доступ абсолютно ко всем. В течение дня, находясь в разъездах, или в перерывах между заседаниями, я поглядывал в телефон. Присматривал за обстановкой дистанционно.
Майя оберегала и крутилась вокруг Ильи и Игната, как курочка-наседка. Заботилась и не юлила от обязанностей. Для детей она выкладывалась по полной, за что я ее уважал.
Еле превозмог свое низменную животную сущность и отпрянул от Майи.
Что она забыла у моего кабинета?
Я же сказал Ларисе Андреевне русским языком: собираюсь заменить ее чудодейственный чай на кое-что более волшебное, эффективное, односолодовое. Пока грызся с Катей по телефону, успел выпить три рюмки шотландского «Аберлауэра». Только сейчас крепкое пойло ударило в голову, прожгло горло и вскипятило кровь.
— Я тебя предупреждал, — осевшим от напряженного молчания голосом изрек, глядя на съежившуюся от страха лань с пухлым ротиком. — Говорил, что уволю, если продолжишь в том же духе.
С шумом втянул в легкие воздух, скользнул взглядом по ее мягким, блестящим локонам насыщенного каштанового цвета. Стиснул ладонь в кулак, удерживаясь от порыва запустить в них пальцы и ощутить шелковистость.
С каждым днем я все больше подвергал сомнению тот факт, что находился в своем собственном доме — потому что ныкался по углам от Майи, как мышонок перед грациозной охотницей-кошкой. Словно она здесь хозяйка, а не я.
В каком-то роде это так.
Она обрела власть над моим членом. Стала главной причиной гражданской войны в моем теле,
Разум против похоти.
На этой почве у меня ехала крыша. Полным ходом я несся в пропасть под названием «Майя Гребцова», запертый в вагончике поезда без руля и тормозов.
Нужно немедленно сворачивать этот цирк искушений. Иначе в дурку угожу.
— Прибери за собой, — небрежно покрутил пальцем, указывая на горку разбитого фарфора. Точно знаю, что поручал Ларисе Андреевне сразу три набора одинаковых взять. Что ж, осталось два.
— Х-хорошо! — Майя встрепенулась и растерянно заметалась на месте. — Мне... мне очень жаль.
