Мне было стыдно смотреть ей в глаза лишний раз.
Я виновата и, наверное, заслужила такое обращение.
Орлова старательно позиционировала себя властительницей барских хором. В отсутствии Суворова презентовала свои худшие качества. За минувшую неделю ее тираничного надзирательства я изучила мадмуазель досконально и просекла, что она за человек.
Тем не менее, стоило Давиду Дмитриевичу появиться в поле ее зрения, лицемерная блондинка тотчас же расцветала и милела. Из ворчливой демонессы превращалась в пушистого ангелочка за секунду. Голосок делала потоньше, грудь повыше, неистовое виляние бедрами активировано.
Однако ничто иное отвратительное в ее характере не выбешивало так, как отношение к мальчишкам.
В свободное от упреков время уважаемая Екатерина Евгеньевна любила полежать на шезлонге да на солнышке понежиться, обмазавшись кремом. И плевать она хотела на близнецов. Торчала в тренажерном зале, плескалась в бассейне, устраивала домашние фотосессии и проводила трансляции в инстаграме, когда Илюша слег с пищевым отравлением. Малыш три дня плохо себя чувствовал, и мое сердце разрывалось, потому что я не могла забрать его боль. Не отходила от кроватки ни днем, ни ночью. Ларисе Андреевне вновь пришлось пожертвовать свободным вечерним временем, чтобы присматривать за Игнатом.
Поздним пятничным вечером мы со старшей няней вышли на террасу. Уложили детей спать и решили подышать немного свежим воздухом перед тем, как самим отправиться в постель.
— Неужели Давид Дмитриевич настолько слеп?! — я искренне негодовала и недоумевала, задавалась этим вопросом, когда просыпалась и засыпала.
— Не слеп, — возразила Лариса Андреевна, поправив сползший с плеч кашемировый платок. — Понимает все. Но удобно ему, значит, раз ничего не предпринимает.
Я зябко вздрогнула и пожалела, что не прихватила с собой кофточку, чтобы накинуть поверх сарафана.
— И все же...
— Не нужно тебе это, Майя. Не лезь в их отношения. Пускай сами разбираются между собой.
— Разве вам не противно смотреть на притворство этой леди? — я понизила голос до шепота.
Мало ли, выскочит Орлова из какого-нибудь куста. Она умела материализовываться откуда ни возьмись и без предупреждения.
Лариса Андреевна тактично избежала прямого ответа на мой бесцеремонный вопрос.
— Давид Дмитриевич не нуждается в чьем-либо мнении, когда дело касается его личной жизни. Если богу угодно — отвадит от него Катерину. Я верю, что все идет своим чередом, и не стоит мешать судьбе карты.
Конечно, она была права. Никто не захочет чужого вмешательства в свои отношения, тем более непрошенного. Но грызло изнутри плохое предчувствие, что Орлова не оставит меня в покое. При Ларисе Андреевне она как-то сдерживалась, помалкивала. Однако один на один со мной как будто срывалась с цепи.
— Заберите меня в Тибет, Лариса Андреевна, — я приютилась рядышком и подхватила невысокую женщину за локоть.
— А на кого детей оставить? — она с улыбкой покачала головой. — Тебе я доверю близнецов, но...
За многозначительным «но» последовала не менее красноречивая пауза.
Я вздохнула.
Лариса Андреевна вздохнула.
И мы негласно сошлись во мнении, что Орлова — худшая кандидатура на роль няни. Называла себя матерью мальчиков, а по факту не прикладывала и толики усилий, чтобы заботиться о них.
Прогулка по территории резиденции Суворова пробудила во мне нешуточный аппетит. Я попыталась уснуть на голодный желудок, поскольку не хотела пересекаться с мужчиной, едва не лишившим меня девственности.
