Я поставила чемодан и спортивную сумку у кровати. Заметила еще одну дверь помимо той, что вела в коридор. За второй находилась хоть и маленькая, но личная душевая комнатка.
О-бал-деть!
У меня никогда не было своего персонального уголка. Проживание у тети Миланы, старшей сестры моей блудной матери-кукушки, я бы охарактеризовала так: «В тесноте, да не в обиде». Грех на что-либо жаловаться, в моем-то положении. Я и без того была бесконечно благодарна этой великой, героической женщине, которая приютила сиротку, впустила в свою жизнь и подарила такую любовь, о которой я не смела просить. А ее дочь, Софка, моя сестра и самый-самый лучший в мире друг. Мы с ней ровесницы, но Софка с кровью из носа не перестает доказывать, что старше, потому что родилась на семь месяцев раньше.
Не отклоняясь от маршрута до кухни из-за страха заплутать в веренице помещений, схватилась за живот от ударившего в ноздри аромата выпечки. Лариса Андреевна выудила из встроенного духового шкафа противень с румяными чесночными булочками. Я чуть в обморок не упала от разыгравшегося дикого голода. Со вчерашнего вечера и крошки в рот не брала.
— Перекусим?
На ее предложение охотно закивала и присела на высокий стул у кухонного островка. Лариса Андреевна попросила меня переложить булочки на тарелку, а сама занялась приготовлением чая, попутно рассказывая, что где находится.
— Основную часть продуктов мы храним в большом холодильнике в подвале. Мясо, рыбу, консервы, крупы, овощи... Позже спустимся с тобой туда, и все сама увидишь. Закупаемся в магазине в выходные сразу на неделю. Фрукты и овощи привозят свежие, ежедневно. Курьер обычно подъезжает к восьми часам утра.
Я стащила с тарелки одну пышную, теплую булочку и прилично надкусила.
Лариса Андреевна вернулась к кухонному островку с двумя чашками черного чая. Протянула одну мне.
— Тебе придется готовить, — женщина села на соседний стул. — С этим проблем не возникнет?
— Я люблю готовить.
В свободное от учебников время. Это, своего рода, способ медитации. Софка всегда поражалась, как замешивание дрожжевого теста в ручную может оказывать релаксирующее свойство на кого-либо вообще, и называла меня инопланетянкой из-за странных методов расслабления.
— Тогда ужины остаются на тебе. Первую твою неделю я здесь круглосуточно. А потом, как обживешься, привыкнешь к обстановке и познакомишься с детьми, буду уходить в шесть вечера, — инструктировала Лариса Андреевна. — С середины июля на месяц делами будешь управлять сама. У меня отпуск.
Она замолкла, обратив внимание на мой зверский аппетит. За пару минут я умяла целых четыре булки!
— Давид Дмитриевич тоже обожает их, — сказала с улыбкой.
Я рефлекторно стала жевать медленнее, вспомнив вчерашнее собеседование.
Не забуду эту свирепость, вспыхнувшую в красивых глазах мужчины, и то, как он схватил меня за руку. Спровоцировал адреналиновый шторм и натянул мои нервы до упругих струн. Не отпускал, словно не хотел. Словно боролся с желанием устранить все препятствия между нами...
— ...Ты слушаешь, Майя?
Я встрепенулась и сфокусировала взор на Ларисе Андреевне.
Разумеется, я прослушала все, что она говорила после: «Давид Дмитриевич обожает...». Мозг отключился.
— Будь внимательнее, дорогая, — беззлобно пожурила. — Я за тебя головой отвечаю, поэтому прошу быть предельно осторожной. Во всем. В действиях, в высказываниях... Давид Дмитриевич непростой человек. Он жесткий, но не жестокий. Склонен баловать близнецов, однако я всегда его торможу. И тебе придется.
