Я от такой наглости впадаю в легкое оцепенение, но уже через пару секунд беру себя в руки и прикрываю вырез ладонью.
— М-да, грудь мне точно побольше надо, — хмуро констатирует Кузнецов. — На пару размеров. У тебя единичка?
Кажется, я краснею. Вот уж на редкость хамское создание мне досталось от Борисовича. Как такого женить вообще? Не удивительно, что он ко мне обратился: нормальные женщины явно разбегаются от него с визгом.
Но может, он не совсем неадекват, просто пьяный? Может, к вечеру он придет в сознание и умерит аппетиты?
Я снова поднимаюсь из-за стола:
— Хорошо, Василий, я все поняла. Дальнейшие детали обсудим завтра-послезавтра, сначала мне надо обдумать всю полученную информацию.
Он присаживается на стол, прямо между тарелками, и недовольно морщится.
— Нет, ты ничего не поняла, Таня. Я хочу, чтобы ты посвятила работе со мной все свое время. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне и сопровождала меня на работе. Мне надо закрыть вопрос с женой в ближайший месяц, но я человек занятой. Мы будем обсуждать мою личную жизнь каждый раз, когда у меня будут появляться свободные минутки.
Я чувствую, как во мне все закипает. Да что этот гусь о себе возомнил? Он правда верит, что я буду бродить за ним тенью с блокнотиком и с подобострастием внимать каждой его новой придури? Да ни за что!
— О переезде к вам не может быть и речи! — гневно заявляю я ухмыляющемуся Кузнецову. — И у меня есть другие проекты, которыми нужно заниматься параллельно с вашей женитьбой.
— Откажись от других проектов. Я хорошо заплачу.
— Нет. Я не могу их бросить без ущерба для репутации
Кузнецов подцепляет с блюда кусок сала и, отправив его в рот, задумчиво разжевывает.
— Кажется, у Сереги в фирме тебе ничего не светит, — припечатывает он чуть погодя. — Душная ты, Танчик. И нерасторопная.
Мне хочется надеть ему на голову миску с недоеденным оливье, но я сдерживаю себя.
— Значит, поищите себе другого специалиста, — с гордым видом говорю я. — И велите своим людям отвезти меня домой.
— С какого перепуга? — ухмыляется он. — Они не таксисты вообще-то. Не хочешь на меня работать — сама до дома добирайся.
У меня сдают нервы. Я беру со стола стакан с компотом и выплескиваю его в лицо Кузнецову. Он смотрит удивленно, темные капли красиво сбегают по его небритому лицу.
— Ты больная?
Я немножко жалею о содеянном.
— Извините, — бормочу я. — Я не специально. Я с детства неуклюжая.
Он находит салфетку, вытирает лицо, а я пулей выбегаю из кухни в холл.
И что мне теперь делать? Я не могу добираться домой в пижаме: на трассе меня примут за какую-нибудь ночную бабочку, и тогда проблем не избежать. А силы у меня на исходе — еще одного приключения моя нервная система просто не переживет.
Седьмое чувство, впрочем, подсказывает не раздумывать, а быстрей покинуть дом. Я его слушаюсь.
Выйдя на крыльцо, обнаруживаю там давешнего старичка. Выглядит он довольно дружелюбно, располагает к себе. Ой, а может, удастся его разжалобить?
— Дяденька, миленький, — блею я, сложив руки в молитвенном жесте, — вызовите мне такси. Пожалуйста!
Он смотрит на меня задумчиво, чешет в затылке.
— Мне надо в город, — объясняю я. — Домой.
Старичок разводит руками:
— У меня нет телефона. И вообще мне не велено с тобой разговаривать.
Мне хочется, как в детстве, затопать ногами. Вот же противный старый хрыч! Вообще, все они тут противные подобрались.
— А может, вы дадите мне какую-нибудь кофту? — Я снова заглядываю в глаза старичку с жалобным видом. — Я потом пришлю ее обратно с курьером. И брюки бы мне не помешали.
