Жены и дочери - страница 15

Помимо непосредственного профессионального обучения мистер Гибсон не знал, что делать со сменявшими друг друга парами молодых людей, чья миссия заключалась в терпеливом выслушивании преднамеренных оскорблений со стороны наставника и нанесении ему непреднамеренных обид. Раз-другой доктор отказывался принять очередного питомца в надежде освободиться от педагогического бремени, однако это не помогало. Репутация высоко-профессионального специалиста распространилась так быстро и широко, что плата за обучение, которую он назначал, считая запредельной, не вызывала ни малейших возражений: куда важнее казалось то обстоятельство, что молодой человек начинал карьеру с престижным званием ассистента доктора Гибсона из Холлингфорда. Однако когда Молли подросла и из ребенка превратилась в девочку – ей было лет восемь, – отец осознал неловкость частых завтраков и обедов в обществе учеников, когда его срочно вызывали к больным. Не столько ради образования Молли, а скорее чтобы исправить ситуацию, он нанял почтенную особу, дочь умершего хозяина магазина, чтобы та приходила каждое утро до завтрака и оставалась с подопечной до его возвращения, а если он задерживался, то до того времени, когда дочка ложилась спать.

– Итак, мисс Эйр, – подытожил мистер Гибсон накануне ее вступления в должность, – запомните следующее: в ваши обязанности входит поить молодых людей хорошим чаем, следить, чтобы они прилично вели себя за столом и – кажется, вы сказали, что вам тридцать пять лет? – пытаться вызвать их на разговор. Говорить разумно они все равно не смогут, так пусть хотя бы постараются не запинаться и не хохотать. Не учите Молли слишком упорно. Девочка должна уметь шить, читать, писать и считать. В остальном же хочу сохранить ей детство, а если решу обучить чему-нибудь более серьезному, то займусь сам. Честно признаться, не считаю, что способность читать и писать абсолютно необходима. Многие хорошие умные девушки выходят замуж, хотя и ставят вместо собственного имени крест. По-моему, грамота лишь сковывает природный ум, однако приходится уступать предрассудкам общества, мисс Эйр, а потому можете научить девочку читать.

Мисс Эйр слушала наставления молча – немало озадаченная, но готовая точно исполнить требования доктора, чью доброту вся ее семья неоднократно испытала на себе. Она заваривала крепкий чай; с готовностью помогала молодым людям как в отсутствие мистера Гибсона, так и при нем, и, в конце концов, сумела развязать им языки, незаметно вовлекая в беседы о мелочах в своей приятной домашней манере. Научила Молли читать и писать, однако честно постаралась сдержать ее развитие во всех других областях знаний. Лишь настойчивыми просьбами и уговорами Молли удалось убедить отца позволить брать уроки французского языка и рисования. Доктор постоянно боялся, что дочь вырастет слишком образованной, хотя волновался напрасно: сорок лет назад в такие маленькие городки, как Холлингфорд, редко заезжали крупные мастера науки и искусства. Раз в неделю Молли посещала уроки танцев, проходившие в зале главной гостиницы города под названием «Герб Камноров», а поскольку отец пресекал любую попытку интеллектуального развития, жадно прочитывала каждую попавшую в руки книгу – с еще бо́льшим восторгом оттого, что это запрещалось.

Для своего положения и общественного статуса мистер Гибсон имел чрезвычайно обширную и богатую библиотеку. Медицинская ее часть оставалась недоступной для Молли, поскольку хранилась в кабинете, а все остальные книги девочка либо читала, либо пыталась читать. Любимым летним местом обитания ей служила та самая вишня, от которой на платьях оставались терзавшие Бетти зеленые пятна. Несмотря на «тайную страсть» к чтению, Молли оставалась сильной, живой и цветущей девочкой и представляла единственную трудность для мисс Эйр, во всем остальном вполне довольной хорошо оплачиваемой работой, в которой остро нуждалась. Однако Бетти, хотя и согласилась с господином, когда тот объявил о необходимости нанять гувернантку для дочки, яростно сопротивлялась любой попытке ослабить собственное влияние на ребенка, после смерти миссис Гибсон ставшего ее счастьем, мукой и смыслом жизни. С первого дня она взяла на себя обязанность цензора каждого высказывания мисс Эйр и ни на минуту не попыталась скрыть глубокую неприязнь. Бетти не могла не уважать терпение и усердие доброй леди – ибо мисс Эйр представляла собой леди в полном смысле этого слова, хотя в Холлингфорде занимала скромное положение дочери лавочника – и все же вилась вокруг с надоедливым упорством комара, всегда готовая если не укусить, то хотя бы придраться.