Жены и дочери - страница 51

Кто-то может сказать: нет ничего проще, чем украсить такое зеркало муслином и розовыми лентами. Возможно. Однако попробуйте содержать его в приличном виде! Никто не поймет, какие усилия для этого требуются. В Эшкомбе у нее было такое зеркало, пока муслин не запачкался, а розовые ленты не выцвели. Чтобы их заменить, нужны были деньги, а заработать их непросто. Когда, наконец, все-таки удавалось, приходилось выбирать, то ли купить новое платье, то ли позволить себе какое-то развлечение или полакомиться фруктами, то ли приобрести модное украшение для гостиной. И прощай, несчастное зеркало! А здесь наверняка денег куры не клюют: никто не думает, во что обходится стирка, сколько стоит ярд розовой ленты. Если бы местным хозяевам приходилось зарабатывать каждое пенни, все было бы иначе: сразу научились бы рассчитывать, что купить. Неужели ей придется всю жизнь самой зарабатывать на жизнь? Это ужасно! Замужество – вот выход: муж заботится о материальном благополучии, а жена, как леди, украшает собой гостиную. Пока Киркпатрик не умер, так и было, а вот участь вдовы, увы, нелегка.

Помимо этого, существовал резкий контраст между теми скудными обедами, которыми ей наравне с ученицами приходилось довольствоваться в Эшкомбе: жесткий кусок говядины или баранины, картофель, запеканка на десерт, – с изысканными деликатесами на старинном дорогом фарфоре, которые каждый день подавали хозяевам, а заодно и ей самой, в Тауэрс-парке. Окончания каникул миссис Киркпатрик страшилась ничуть не меньше самой домашней из учениц, но поскольку до начала учебы оставалось еще несколько счастливых недель, она закрыла глаза на будущее и постаралась в полной мере насладиться настоящим.

Приятное, ровное течение летних дней облегчило состояние леди Камнор. Граф вернулся в Лондон, а они с миссис Киркпатрик остались вести спокойную размеренную жизнь, вполне соответствующую желанию графини. Несмотря на слабость и усталость, она с достоинством провела ежегодный праздник попечительниц школы: точно и подробно изложила, что именно необходимо сделать, где прогуляться, какие теплицы посетить и когда вернуться к «закускам». Сама же постоянно оставалась в доме в обществе двух-трех дам, решивших, что жара и утомление не для них, а потом отказавшихся присоединиться к войску под командой миссис Киркпатрик или к тем немногим избранным, кому лорд Камнор демонстрировал новые постройки на хозяйственном дворе. «С величайшим снисхождением», как впоследствии поведали слушательницы, графиня рассказала о жизни замужних дочерей: воспитании детей, планах на обучение и распорядке дня, – и это так ее утомило, что после отъезда гостей она скорее всего ушла бы к себе и прилегла отдохнуть, если бы по доброте душевной муж не позволил себе сделать неудачное замечание. Положив руку на плечо супруги, граф участливо сказал:

– У вас усталый вид, миледи.

Графиня тут же собралась с силами, встала и холодно заявила:

– Вам показалось, лорд Камнор! Как только устану, сразу же сообщу.

Весь вечер графиня старалась не горбиться, держала плечи прямыми, отказывалась от кресел и скамеечек для ног и решительно пресекала оскорбительное предложение лечь спать пораньше. Так продолжалось до тех пор, пока лорд Камнор оставался в Тауэрс-парке. Миссис Киркпатрик наивно верила своим глазам и заверяла графа, что никогда еще не видела дорогую графиню такой бодрой. Хоть граф и не задумывался о причине таких изменений, чуткое любящее сердце подсказывало, что супруга пытается скрыть от него недомогание, но слишком опасался ее гнева, чтобы по собственной воле послать за доктором Гибсоном.