— Мэл, ты реально хочешь снова биться со мной? — Лука забирается ко мне в ринг. — Может я тебя просто буду тренировать?
Сижу в прямом шпагате и медитирую, не обращая внимания на подколы Луки. Тренер учил готовиться к бою, а я вчера готовилась к охмурению Дмитрия. Вот и не получилось взять верх над Лукой.
Он стягивает с себя футболку и остаётся в спортивных штанах. Меня раньше не очень волновал вид мужской груди и пресса, но Лука даже одетый будоражит моё воображение. Хочется пройтись ладонью по его налитым, будто каменным, мышцам. Сквозь прикрытые веки наблюдаю за разминкой Луки. Прыгает, как кузнечик крупной породы, ручками-ножками машет. Тренировать он меня вздумал!
Читаю про себя заповеди самурая. В них вековая мудрость воинских искусств, философия и логика. Мне не так просто сосредоточиться, когда рядом Лука. Шепчу вслух:
— Мои родители — небо и земля. Единое средоточие станет моим очагом. Честность станет моим могуществом. Внутренняя энергия — моя магия.
— У тебя опупенная растяжка, кисуль! — Лука садится рядом на корточки и прислушивается к моему бормотанию. Глаза его округляются от удивления.
— Вечность для меня и жизнь, и смерть. Смелость станет моим телом. Вспышки молнии — мои глаза… — сидя в шпагате, делаю пасы руками.
— О, это уже клиника! — вздыхает Лука. — Будем лечить.
— Пять чувств — мои уши. Мои члены — мгновенное движение. Самосохранение — мой закон.
— А вот это весьма разумное замечание, — соглашается Лука, усевшись в синем углу ринга. Его всегда занимает Руслан, когда спаррингуется с отцом. — Тебе ещё долго осталось молиться, Дездемонна? Я сегодня за безопасность на дядькиной свадьбе отвечаю.
— С тобой помолишься, — поднимаюсь из шпагата и встаю в стойку. — Готова навалять тебе за вчерашнее.
На ангельски красивом лице Луки играет улыбка. Не насмешливая. Скорее, ласковая. И это бесит. Он считает меня ребёнком.
— Вставай! — Начинаю злиться, что не добавляет мне шансов победить. «Доброжелательность и правота — моё оружие. Невозмутимый дух — моя крепость», — напоминаю себе.
— Путь самурая — это смерть, Мэл! — Лука встаёт и тигриной походкой обходит ринг. — Это то, чего ты хочешь в жизни? Уверена?
— Умереть, не достигнув цели — собачья смерть! — чересчур высокопарно заявляю я, поворачиваясь следом за Лукой.
— Какой придурок вместо Толстого и Ахматовой, сунул тебе «Хагакурэ»[1]? — Лука едва сдерживает смех.
— Дядя твой! — атакую я Луку прямым ударом ноги в голову, но он в долю секунды оказывается за моей спиной.
— Думаю, своей малышке Руслан читал другие книги, — склоняется Лука надо мной.
Не знаю, как так случилось, но я уже лежу на лопатках. Он развязывает заслуженный мною в тяжёлом бою чёрный пояс, удерживая мои запястья одной рукой. Куда девалась вся злость? Дыхание Луки, его ласковый голос обезоруживают. Но дурь и задетое самолюбие бойца так и тянут меня за язык:
— Вообще-то, я люблю Дмитрия! — заявляю без обиняков.
Конечно, после наших с Лукой вчерашних обнимашек, пускай совсем невинных, и сражения плечом к плечу, это звучит глупо.
— А замуж выйдешь за меня, — Лука стягивает мои запястья поясом и завязывает крепким узлом. — Никому тебя не отдам.
Лука трётся об меня носом, пока я обалдевшая от такой наглости, хватаю ртом воздух.
— Люблю тебя, Мэл. Уже год как люблю, — шепчет он, и накрывает мои губы своими.
Ладонями упираюсь в его грудь. Вот и потрогала мышцы. Мне больше ни о чём не хочется думать. Тело наполняется новыми ощущениями. Дмитрий Волконский кубарем вылетает из моих мечтаний. Почему вообще он меня раньше волновал?
