– Черт возьми, Йен! – воскликнула я и осознала, что это впервые, когда я назвала этого мужчину по имени. Назвала и потерла то место, куда до недавнего клешнями вцеплялись его пальцы, пока он, словно учитель, тащил меня, как нашкодившего школьника, в кабинет директора. – Ты полный идиот! Ты всегда такой? Или только в моем присутствии? – прорычала я, после изумилась действиям мужа. Он принялся расстегивать рубашку. – Ты что делаешь? – более спокойно спросила я и тут же отступила назад, когда Йен стремительно шагнул ко мне и навис надо мной как скала.
– Я хочу, чтобы ты подальше держалась от моего брата, – процедил он каждое слово так вкрадчиво, точно я была слегка глуповата и вряд ли бы поняла, скажи он это иначе.
– Почему? Ревнуешь? – издевательски произнесла я, подтрунивая над Йеном.
– Я сказал! – рыкнул он, и я впрямь испугалась нового Йена. Я даже пыталась его придушить подушкой, и он реагировал адекватнее, чем сейчас. Какой-то невинный разговор с его родственником. Он должен быть рад моей общительности с его родней. С одним уже нашла общий язык. – Держись от моего брата подальше!
– Почему?
– Держись! От него! Подальше! – каждое слово и новый плевок. – Или ты хочешь обзавестись новыми проблемами? – спокойнее проговорил он, отстраняясь, и снова возвращаясь к пуговицам на рубашке.
– Может быть, ты все же потрудишься объяснить: почему?! – Мне уже надоела изрядно данная ситуация. Меня силой заставили выйти замуж, притащили в чертов дворец, а теперь еще диктуют с кем общаться, а с кем нет. Что будет дальше? Запрут в четырех стенах, наденут паранджу, а после вообще запретят даже дышать?
– Я тебя предупредил!
– О чем? – Вот уж предупреждения точно не было – был запрет на общение.
– Ты всегда такая идиотка или придуряешься мне назло? – рыкнул Йен.
Это был последний аккорд в нашем общении. Я хоть и находилась здесь, на этом месте, насильно, но я не была безвольным рабом, который будет сносить все удары плетьми и выполнять беспрекословно приказы.
Теперь я стремительно зашагала вперед, на мгновение Йен даже изумился, а после в его глаза вспыхнул интерес, ожидая моих безрассудных действий, а дальше раздался хлесткий звук пощечины, и мужчина от столь рьяного удара невольно отвел голову в сторону, а после вернулся обратно, точно на пружине. Лишь открыл рот, и я вновь ударила его, но уже не так сильно, осознавая: второго такого удара моя рука не выдержит. Ладонь и без того горела огнем.
– Ты можешь вынудить меня быть здесь, выйти за тебя замуж, шантажируя, но не имеешь права оскорблять меня и решать, с кем мне общаться, а с кем нет. Ты это понял?
С полминуты мы молча буравили друг друга ненавистным взором. Смотрели в глаза, даже не моргая. Лишь пару раз прищурилась, смерив мужчину ледяным презрением, наблюдая за тем, как его взгляд бегал по моему лицу, точно механизмы старинной печатной машинки.
– Ты понял? – я нарушила наше молчание, в котором я отчетливо слышала злобное дыхание Йена, стук своего сердца, отдающегося ритмом чечетки в ушах.
А дальше все перевернулось с ног на голову, когда рука мужчины скользнула в мои волосы, сжимая их в кулаке, чуть оттягивая голову назад, а в следующую секунду мои губы накрыли требовательным и обжигающим поцелуем.
Йен точно вел войну на новом поле боя. Только теперь это была не словесная перепалка, а поцелуй. Я совершенно потерялась во всех происходящих действиях, не понимая, как стоит поступить: оттолкнуть, стиснуть губы и зубы, не позволяя свершиться этому поцелую, или же ответить на него.
