– Фрицев бить! – вспылил политрук. – Отставить разговоры!
Было видно, что он сам недоволен неточными сведениями разведки. А мы с Серёгой переглянулись. Что-то не нравился нам в последнее время стрелок.
– Брюзжит и брюзжит, как перед смертью, – шепнул мне механик.
– Тьфу на тебя! – выругался я. – Ты чего болтаешь, в одном танке сидим. Если накроет, то всех.
– Ей-богу, примета такая! – выпучил глаза Серёга.
– Да пошёл ты! Может ещё перекрестишься, комсомолец, – не выдержал я и полез на башню.
Всю ночь жгли костёр и грели двигатель. Мороз давил такой, что трещали деревья. Вот тебе и средняя полоса России. Не зря немцы жаловались на русские морозы. Это, мол, они не дали им войну выиграть. Они ведь планировали нас до зимы на колени поставить и к морозам готовились спустя рукава. Но таких холодов не помнили даже местные старожилы.
Утром невыспавшиеся, усталые и злые, мы выруливали на исходные позиции. Ночью подошли два лёгких БТ-7. Увидев их, мы невольно переглянулись и разочарованно вздохнули. Танк был так себе и горел за милую душу. Пушка слабенькая. Единственный плюс, это два пулемёта – зенитный и крупнокалиберный. Мы поняли, что основной удар ляжет на нас.
– А ведь сегодня Новый год по старому стилю, – сообщил Серёга.
– Сейчас сами отпразднуем и фрицев поздравим! – усмехнулся Кретов.
Ночью, после прибытия наших танков, была разработана тактика боя.
– Держитесь немного сзади и по бокам, – объяснял политрук командирам «бэтэшек». – Если что, прячьтесь за меня.
Следуя этой тактике, мы устремились к селу.
– Командир, танки! – как всегда первым заметил врага Сергей.
– Точнее!
Но уточнять не потребовалось. Обрушивая стены изб, на простор выползали прятавшиеся там до поры до времени машины.
>1 Танк образца 35-го года с орудием 45 мм и бензиновым авиационным двигателем, экипаж три человека.
– Не сбрехали разведчики, ровно десять, – выругался Валера.
– Ну что, мужики, повоюем! – Казалось, что такое несоответствие в расстановке сил только радует нашего командира. Его облик преобразился. Глаза парня радостно блестели, а с языка сыпались шуточки-прибауточки. Это был настоящий воин. Я мимоходом удивился, почему он сразу не пошёл в военное училище, а стал учителем?
– Девять Т-2 и один Т-46, – уточнил расклад механик- водитель.
– Да хоть двадцать, Жора, бронебойный!
И началась танковая дуэль. Серёга вертелся словно уж. В голове стало как-то легко и свободно. Я лично убедился, каким становится человек в моменты длительного нахождения на границе между жизнью и смертью.
Моя душа, как это бывало не раз в прошлом, покинула свою телесную оболочку и, воспарив над полем боя, наблюдала за деяниями смертных. Увидев двигавшиеся навстречу немецкие танки, пехота залегла, затем стала пятиться к траншеям. Немецкие танки, не нарушая строя, неторопливо двигались навстречу нашим трём машинам. В медлительной уверенности чувствовалась спесь и показное превосходство. Наверное, точно так же, много веков назад, по льду Чудского озера шли закованные в латы немецкие рыцари.
Время от времени машины приостанавливались, и тогда из стволов вырывались языки пламени. Идущая впереди «бэтэшек» «тридцатьчетвёрка» практически весь удар приняла на себя. Вокруг неё огненным плугом вспахивали землю разрывы немецких снарядов. И было чудом, что она ещё не попала под этот страшный лемех и продолжала катиться вперёд.
– Жора, бронебойный! – вернул меня в башню отчаянный крик командира.
