Жертва короля - страница 3

Величество о своих прислужниках-однодневках, видать, заботился. Покои ему выдал вон какие – шторы, столик с ножками, как у паука-сенокосца, кровать такая, что с пятью девками там улечься можно. Полки вон от книжек ломятся – да Тиль столько книг за всю жизнь в руках не держал, сколько тут их натащили, а он не в земле свои шестнадцать лет копался – у книжного мастера работал, эти самые книжки переписывал.

После того как шторы упали на пол грудой тряпья, Тиль взялся за кровать. Стянул здоровенное одеяло и кинул к шторам, нашёл в столе чернила, щедро плеснул сверху. Выскреб из чернильницы остатки прямо пальцем, нарисовал на стене птичку, задницу и лошадь – на этом таланты кончились. Сдёрнул простыни, подрал на лоскуты и сложил в углу комнаты аккуратной кучкой. Голыми руками разодрал подушку и швырнул в воздух – пух закружил по комнате, словно тёплый колдовской снег.

Выпрямился, уперев руки в бока, сдул с лица несколько упавших пушинок, почесал нос. Неторопливо подошёл к полкам, снял первую попавшуюся книгу. «Семьсот двадцать восемь дней великого путешественника и первооткрывателя Бетруччи Безымянного». Хмыкнул недоверчиво, полистал. Ну точно же не оригинал. Вон и рисунки косые – копировал какой-то пьянчуга после кутежа, не иначе. Не выдержал, на мгновение прижался носом к страницам.

Книжка пахла пылью и старыми чернилами, и совсем немного – маслом. Тиль провёл пальцем по странице, потёр один о другой. И правда, масло.

– Господин, прошу прощ… Твою козу через забор!

Тиль вздрогнул, оглянулся, так и продолжая задумчиво растирать масло между пальцев. На пороге покоев, прижав к груди полный воды таз, стояла упитанная тётка с торчащими из-под дурацкого чепца кудряшками и очумело вертела головой. Таз опасно покачивался. Тётка вытаращилась на кровать, охнула, заметила посиневшие шторы, всхлипнула, нашарила взглядом рисунки на стене – и пошатнулась.

– Ой, маменька моя покойная, – прошептала, а таз накренился и выплеснул щедрую порцию воды ей на подол. – Это же как так можно-то, господин! Ой, что теперь будет…

– Что? – поинтересовался Тиль, возвращая книгу на полку.

– Ой, что!

Таз ударился об пол, задребезжал. Тётка так и стояла вся мокрая и влажными глазами глядела на Тиля. Вдруг глаза расширились, и тётка захлопнула рот сразу двумя ладонями – для надежности. Вспомнила, видно, к кому явилась и чего ей может стоить говорливость.

– Ну какое «ой». – Ему вдруг сделалось неловко: вот мамка на Тиля так же глядела, когда его стража уводила. А он ей всё – «обойдётся», «обойдётся». Тиль передёрнул плечами, уселся прямо на стол, пока стремительно растекающаяся лужа не лизнула ноги. – Какое там «ой», я же теперь тут важная птица, Дарованный, клятву давший, вон у меня что. – Он поднял руку, показал туго облегающую запястье ленту. – Я теперь тут голышом могу по дворцу бегать, никто мне и слова не пикнет. А то ещё помру раньше срока.

Тётка вместо того, чтобы угомониться, вдруг осела на пол и заревела. Навзрыд, уткнувшись лицом в крупные некрасивые ладони. Тиль сполз со стола, плюхнувшись прямо в лужу, опустился на колени, неуверенно коснулся чужих рук.

– Ну чего ты, а? – позвал тихо. – Ну, подумаешь, дурачок деревенский задницу на стене дворца нарисовал, а то они сами как будто не понимали, чего ждать. Я, может, и вилку держать не умею и по нужде хожу в сад. Хотели б манер – вот и брали бы королю в питомцы кого поумнее. Ну чего ты всё ревёшь, женщина?!