Жертва короля - страница 8

– Не мне, – тихо сказала она. Запястье свело короткой судорогой, и Адлар отвёл руку. Девочка опустила голову, ссутулилась и ещё тише произнесла: – Тебе. Она говорит – тебе страшно.

Поднялся гул – тучи выплеснули на дворец и окрестные земли холодный осенний дождь.

Адлар отступил.

– Казнить худшим образом, – приказал, не слыша собственный голос.

И вышел, не оборачиваясь.

В ушах звенело. Дворец задыхался под тугими струями дождя, как человек, которого пытали, окуная в ледяную воду, и не давали толком отдышаться в паузы. Адлар шагал по коридору так стремительно, что почти не разбирал дороги – и чуть не налетел на застывшего в поклоне старика Мано. Отшатнулся, влетел плечом в стену. Мано рухнул на колени и припал лицом к полу.

Адлар мысленно выругался и велел:

– Встань!

Мано поднялся, с трудом отодрав от пола старческие колени, замер, подрагивая всем телом. Его давным-давно следовало отправить на покой, но Адлар поклялся матери, что не выгонит старика, пока он не станет совсем плох – в благодарность за то, что давным-давно он спас ей жизнь, на руках вынеся из пожара, учинённого заговорщиками. Благословенный Договор существовал уже тогда, и заговорщики попадали замертво, едва бросили факелы, но этого хватило: огонь чуть не превратил замок в руины.

– Что ты хотел? – скупо поинтересовался Адлар.

Хрустнула под ливреей старая спина, бесцветный голос полился на пол:

– Господин Дарованный с прискорбием сообщил, что не научен грамоте, посему не может использовать письменные принадлежности по надобности.

– Что? Ты меня караулишь в коридоре, чтобы доложить, что этот… господин Дарованный – деревенский идиот? Мано, ты издеваешься?!

– Кроме того, – пробурчал тот, – господин Дарованный уничтожил комнату, любезно предоставленную господину Дарованному.

– Он – что?

Мано привстал из поклона, чтобы набрать воздуха в лёгкие, и Адлар остановил его движением ладони.

– Ладно, умолкни. Я услышал. Иди, Мано.

Угодливое бормотание ударило в спину, и Адлар ускорил шаг. По коридору до конца, через галерею, залитую пасмурным светом, стиснутую ливнем со всех сторон. Наверх, винтовая лестница, ещё одна галерея. Внутри головы разгорался лютый, всё пожирающий пожар.

Дверь в покои Дарованного Адлар толкнул с такой силой, что та впечаталась в стену с грохотом, похожим на раскат грома.

Хватило одного взгляда, чтобы оценить, что означало «уничтожил». Единственное, что уцелело – это кровать. На ней Дарованный и возлежал с книгой в руках. Руках, измазанных в чернилах по локоть.

– О, – Дарованный отложил книгу, – Величество пришли. Как день прошёл? От скольких неугодных завтра избавите благословлённую великой богиней страну? Я ж не ошибаюсь, что сегодня День Милости?

Беда была в этом – он открыл рот.

Не испугался, не промолчал, не сделал вид, что не заметил шума распахнутой двери.

Дарованный открыл рот и произнёс именно эти слова – и Адлар почувствовал, как пожар съедает его самого целиком, до косточки, до последнего куска кожи.

Он никогда не делал этого прежде, но его учили. Короткое движение пальцами – и Дарованный изогнулся и закричал. Нелепо распахнутые глаза, судорожно хватающиеся за воздух руки. Адлар расслабил ладонь и велел:

– Попробуй снова.

Дарованный скатился с кровати, вскочил. Впился взглядом в обвитое лентой запястье. Попытался подцепить пальцами свободной руки.

– Я сказал – попробуй снова, а не «сними ленту».