Приступ негодования все усиливался и порождал ярость и гнев. Новые мысли стали появляться в голове и звучали, как откровение, способ справиться со своей бедой: «Жестоким и бессовестным людям живется намного легче. Почему? Так может, стоит переметнуться на их сторону? Всем на меня наплевать, так почему я должна заботиться о переживаниях других людей? Меня никто не любит, значит, и мне это чувство ни к чему! Тем более, что я изначально знала, что семья не для меня! Но зачем-то ввязалась во все это!»
Полина вышла из детской совершенно в ином состоянии, чем, то, с которым входила. Глыба враждебности придавила собой былые душевные терзания. Она зашла на кухню и открыла холодильник. Он был полупустой, а из того, что в нем находилось, часть продуктов можно смело выбрасывать, так как у них закончился срок хранения.
Последний раз она ела вчера утром. Вроде бы бутерброд… Или она только собиралась это сделать, но аппетит так и не пришел. Ведь впереди был суд… А теперь чувство голода дало о себе знать.
Она решила переодеться и сходить в магазин. Хоть проветрится, а то сидит взаперти! Погода стояла теплая. Солнце пригревало, будто стучало в сердце и призывало оглянуться и посмотреть по сторонам, увидеть, что мир разнообразен и все не так плохо, как кажется. Но и его жаркие лучи раздражали, захотелось укрыться в тени.
Набрав полную корзину продуктов, Полина подошла к кассе. Очередь набралась приличная и продвигалась очень медленно. Накатила новая волна негодования.
– Можно работать поживее! – нетерпеливо выкрикнула Полина. – И почему вторая касса закрыта?
– Потому что обеденное время.
– Сами так пожрать не забываете! Зачем думать о других?!
– Женщина, успокойтесь! – решительным тоном произнесла кассир.
– Вы мне рот не затыкайте!
Когда подошла очередь, Полина порывистыми движениями выложила все содержимое корзины.
– Пакет брать будете?
– Нет, в зубах все понесу!
Кассир молча подала пакет, пробила чек и облегченно вздохнула, избавившись от нервной покупательницы, но Полина вернулась.
– Что вы мне вместо «симиренко» пробили яблоки «голден»? Глаз нет или совесть потеряли?
– Не хамите! Сейчас все исправим.
– А вы работайте нормально и покупателей не дурите!
Восстановив справедливость и излив все свои претензии в книге жалоб, Полина несколько успокоилась и вернулась домой. Больше она никуда не выходила.
Двое суток без сна дали о себе знать, и вечером, едва коснувшись подушки, она погрузилась в глубокий сон.
Первой пришла мама, такая странная, необычная. Стояла и молча смотрела, долго и безотрывно. Глаза ее были такие грустные. Они никогда не смотрели по-родному, как сейчас. Впервые с жизни в них читалась любовь, жаль, что это лишь во сне.
Повзрослев, дочь всегда старалась избегать матери, но сейчас захотелось побыть рядом с ней.
– Мама… Мамочка! – прошептала Полина и заплакала от переполнявшей ее незнакомой нежности, потянулась для объятий.
Та в ответ тоже протянула руки, но в них оказалась скакалка. Та самая, которую она когда-то выпросила много лет назад в детском магазине, и которая не раз становилась орудием для наказания за провинности.
– Возьми! Это тебе! – грустно сказала мама.
– Зачем? Она мне не нужна!
– Ты ведь всегда этого хотела.
– Нет! Я была маленькой, это от обиды!
– Бери!
Мама стояла неподвижно. По всему ее виду стало понятно, что она готова ждать вечность, пока дочь не подойдет к ней и не заберет скакалку. Пришлось подойти.
