— Внучка... — задумчиво тянет амбал и сканирует мою тушку с интересом. — Минутку, я доложу, — рассеянно добавляет.
Второй тоже смотрит на меня в упор. И я чувствую себя за решеткой забора, как зверюшка в зоопарке. Мужчины очень удивлены моему появлению. Не ожидали, что у старого вредного деда-одиночки есть родственники. Переминаюсь с ноги на ногу. Уже помимо голода ощущаю желание посетить уборную.
— Попросите дедулю впустить меня поскорее, — говорю с натянутой улыбкой.
Минуты тянутся, как часы на уроке. Долго и мучительно. Наконец, один верзила с непроницаемым выражением на лице открывает мне заветную дверь в рай. Захожу слишком порывисто и замираю от страха. Один доберман рывком кидается на меня. Бежит со всех ног, как адский пес с покрасневшими от злости глазами.
— Лорд! Сидеть! — команда звучит оглушающе.
Стальной жесткий приказ заставляет мускулистого зверя замереть в прыжке и виновато сесть на тротуарную плитку. Я поднимаю глаза и вижу своего деда. В белоснежной рубашке поло и льняных брюках он идет мне навстречу. За спиной его торчит клюшка для гольфа, как эльфийский лук, а в кулаке он сжимает два белых шарика. Лицо и тело немца выглядит никак не по возрасту. Я-то ожидала увидеть брюзжащего старикана. А мне навстречу уверенно шагал Брюс Уиллис. Как и знаменитый актер, Герольд пострижен налысо, но это совершенно не портит его вид. Лицо мужчины широкое, скуластое. Орлиный нос и пытливый хищный взгляд прозрачных глаз. С удивлением подмечаю, что Штрайман накачен и подтянут, словно ему не пятьдесят шесть, а максимум сорок лет. Пораженно отступаю и вжимаюсь спиной в холодные прутья ворот.
— Здравствуйте, я Эвелина, ваша внучка.
Нарушаю молчание первой. Бесстрашно протягиваю руку для пожатия. Герольд смотрит на меня с презрением и насмешкой. Моя ладонь висит в воздухе. Я сжимаю кулак и опускаю руку. На другой прием я и не рассчитывала.
— Следуй за мной, — чеканит он каждое слово с раздражением. Не дожидаясь моего ответа, разворачивается и идет в сторону дома.
Помогать мне с чемоданом никто не собирается. Я тащу его сама уже онемевшими пальцами. Царственная обитель восхищает своей роскошью. В холле я оставляю чемодан и быстро скидываю кеды, и мне становится стыдно за простенькие хлопковые носочки с розовыми фламинго. Они, как и я, не ожидали очутиться в таких богатых хоромах.
Герольд, которого язык не поворачивается назвать дедом, проходит до двери в кабинет. Я застываю с открытым ртом и любуюсь водопадом хрустальных капель из сводчатого потолка. Люстра выглядит как шедевр искусного мастера. Просторный холл, безжизненный. А в доме царит такая подавляющая тишина, что мое дыхание кажется звуками горна.
Прохожу на носочках следом за Штрайманом. Неловко приоткрываю тяжелую дверь и вхожу в кабинет. Это помещение по площади может соревноваться со всем нашим домом на ранчо. Зеркальные шкафы вдоль стен заполнены папками с документами, а на деревянном лаковом столе стоит несколько раскрытых ноутбуков с надкусанным яблоком. Герольд уже сидит на своем троне. За его спиной панорамное окно, зашторенное молочной тюлью. За ним виднеются зеленые лужайки, вероятно, приспособленные для игры в гольф. Рядом с креслом деда замечаю клюшку, что блестит своей хромированной головкой. На нее смотреть легче, чем на сурового мужчину.
— Эвелина, ты все-таки приехала, — негромко начинает мужчина. Собирает пальцы в замок и подается на стол локтями. Он напоминает мне ястреба, готового убить глупую мышь. А жертва-то я!
