Своятовы Радмила, Нимфадора и Агриппа Мартышевы:
«Тройняшки, благословленные богом Вецеславом, жили в самом центре мрачного Черняевского леса и общались лишь со своим покровителем, пока к ним не вторгся еретик Сергий Коницкий. Он попытался заставить Мартышевых отказаться от их веры, но они не поддались ему. Тогда он убил Нимфадору и Агриппу, а затем выжег половину Черняевского леса. Радмиле удалось сбежать и спрятаться в безопасном месте, где она провела следующие семь лет, общаясь с Вецеславом, а затем выследила Коницкого и сожгла его заживо, как он поступил с ее сестрами».
Житие святых Васильева
На следующее утро Серефина мучило жуткое похмелье. А ведь ему еще предстояло допросить пленника. Он проснулся задолго до рассвета и теперь лежал на соломенном тюфяке поверх каменной плиты, смотрел в потолок и размышлял о своей судьбе.
Если они найдут девушку-клирика в течение ближайших нескольких дней – а он в этом не сомневался, – то вскоре вернутся в Транавию. Серефин уже несколько лет не проводил в Транавии больше, чем несколько месяцев подряд. Все его время занимала война.
Он даже сомневался, что все еще помнил, как быть Верховным принцем, а не генералом-магом крови, возглавляющим армию.
Серефин сел, и тут же в висках застучали молотки, а голову пронзила боль. Застонав, он провел рукой по волосам. А затем натянул мундир и постарался не обращать внимания на то, что во рту стоял такой привкус, будто он всю ночь жевал опилки. Когда Серефин открыл дверь, то тут же увидел, что его отряд чем-то встревожен.
– Ваше высочество, я как раз собиралась разбудить вас, – сказала Остия.
Он поморщился, когда двое солдат с грохотом пронеслись мимо них по коридору, выкрикивая что-то о конце света.
– Лучше вернусь обратно в постель, – сказал он.
Ему надоела эта нелепая страна и их нелепая религия, так, может, хоть конец света утихомирит его ослепляющую головную боль.
– Серефин!
– Ох, что ж ты так тихо кричишь, Остия?
Он повернулся, но тут же пожалел об этом, почувствовав, как завращалась комната. Прижав руку к лицу, Серефин прислонился к дверному косяку.
Девушка с трудом сдержала улыбку, отчего ему захотелось ее убить.
– Хочешь, я принесу тебе что-нибудь от похмелья? – ласково спросила она.
– Нет… да, воды, простой воды. – Он раздосадованно взмахнул рукой. Серефин не сомневался, что прошлой ночью она выпила даже больше, чем он. – Надеюсь, кто-нибудь объяснит мне, что происходит. – Он прислонился лбом к прохладным камням.
Остия вернулась через несколько минут и передала ему полный бурдюк воды. Но это не помогло. Прижав руку к виску, Серефин приказал ввести его в курс дел.
– Около трех часов утра звезды и луна погасли.
Он вздрогнул, а затем приподнял бровь. Почему ему так больно?
– И что это значит?
– Что этой ночью минут на пятнадцать мир погрузился во тьму.
Серефин сузил глаза.
– И разведчики, которых мы отправили по следу калязинской девчонки, не вернулись, – продолжила Остия. – Разве ей разрешено убивать людей, если она правая рука бога?
Он проигнорировал этот вопрос.
– Мне приказать остальной части полка выдвигаться? Мы можем отправить их вперед.
Серефин несколько секунд обдумывал ее предложение.
– Подожди немного.
Ему пришло на ум, что следует отправить с ними Теодора, пока он сам будет искать девчонку.
