Жил-был Генка - страница 28

» Генка не верит даже в идею предложенной свободы. А где она вьётся? Куда вливается? И где её раздолье? Ничего нет и не было. И не факт, что будет!

Родился… И мало видел радостей, только озверелые дни обезличенных чувств! Это жизнью не назовёшь! Война измяла остатки светлых восторгов! Да и сами восторги опечатаны болезненными ступенями житейских бурь и невзгод.

Но где родиться и с кем отмерять сутки достойных лет – это зависит не от человеческого желания, а от Того, Кто однажды и развил образы людские. А зачем развил-то?! Угадай… Не угадывается… Разве Его осудишь на резерве человеческом? Разве бросишь Ему вопль угнетённого сердца. – Зачем, зачем Ты дал мне нелюбимое?!

Нет. Ему ни о чём не крикнешь и не потребуешь у Него себе доли всеобщего равенства! А если и крикнешь, то Он не ответит и не потому, что презирает или ненавидит, а потому, что Он вне всего – и любви, и ненависти и прочего.

Но почему тогда даёт Своё начало разными событиями? Человек! ты рождён не для этой, тленной и временной жизни! В тебе сокрыта тайная необъятность, которая позволяет тебе слиться с ней на теле, испивая при этом неестественные нужды, и, казалось бы, совершенно бессмысленные наплывы дел.

Не огорчайся, не смущайся, не горюй, что прожил зря и как-то не так, как хотелось бы время земное и засвидетельствованное Им, хотя осознать не просто, а порою и невозможно. Будет! будет обязательно лучшая доля по тебе, человек!

–Но сегодня я хотел жить лучше! – Вскричал утомлённо Генка, обращая затуманенный взор в эти безмолвные небеса, где ещё теплился огонёк надежды. Или уже не теплился? Погас окончательно? – Сегодня я жаждал получить райское везение! сегодня, а не потом, неизвестно когда!

Понятно. А как не понять?! Если подарили жизнь, тело, волю чувств, то именно сейчас хочется со всем этим богатством найти своё счастье и найти не посреди океана ангельских предместий, а с такими же, как ты сам и здесь, на земле. Ведь там такого уже нет! Там всё иначе!

– Я хотел жить!

А приходится умирать.

– Я хотел любить!

А пришла ненависть. И потопила…

– Хотел быть любимым!

А остался один. Никого рядом не оказалось…

– Я хотел радоваться!

А радость смылась болью. И осталась прогорклость…

– Я хотел здоровья!

А болезнь изломала плоть. Дышать нечем, наполняться тоже…

– Я хотел друзей!

А их убили… Убили всех… Никого не оставили… Никого! А он остался продлить житейский итог. Продлил. И вот это продление теперь обрывает последнюю связь… Встретится ли там с ними? Сумеет ли найти убитых и похороненных?

– Я хотел…хотел…хотел…

А всё не то, всё как-то пресно, холодно, мертво и бездарно. И хотение вдруг становится чужим, далёким, непризнанным, смысл теряется прямо вот тут на крыльце, откуда он пойдёт во двор… И там во дворе завершится мысль, движение, всё! Встал… Пошёл домой… Лёг…

Минута. Секунда.

Тик-так… Тик-так… Тик-так…

Часы не стоят на месте, их мера течёт, независимо нашего желания. Они лишь приближают смерть. Эй, смертишка! Запоздай сегодня! не спеши! Но нет, нет ей печалия! Шагает уверенно, шагает и берёт своё с ненасытимостью. Её право неизменно, а её жало – надёжно и мучительно.

– Ничего там нет… – Генка мучается в себе, а мысли лавируют, как в атаке. Кровь бьётся о берега не остаревшей плоти, бьётся грустью. Мрак неведения сгущает болезненные всплески. – О, Господи! – Невольный крик ломает суставы.

И попытайся учуять свою благость! Она ведь рядышком, она в тебе изначала… Не слышит. И Господь молчит и слушает мытарства одинокой души, души, загнанной в тупик. Позови чёрта и он тут, как тут! А позови Бога, не отзовётся!