Однажды в первом классе Саше поручили выучить небольшое четверостишие о Ленине. Учительница выдала ей листочек и попросила его не терять. «Второго такого нет», – сказала она. Но Сашка потеряла этот листок. Она не знала, что делать, как быть, как она появится в школе без стихотворения. Для нее это была трагедия величайшего масштаба. Немного поплакав, она подошла к маме с заявлением, что им нужно срочно переехать в другой город.
– Мама, нам нужно срочно переехать. Причем завтра, – начальственным тоном говорила она. – А меня нужно перевести в другую школу.
– Как переехать?! – опешила мама, но, спохватившись, уже весело добавила: – И в чем же такая срочность, позвольте вас спросить?
– Ну а что здесь делать, мама? – более мягко, видя ее полное непонимание, проговорила Саша. Она не решалась рассказать родителям, что потеряла листок со стихотворением и теперь просто не знает, как прийти без него в школу. – Нужно срочно переезжать. Завтра же.
Мама уже начинала привыкать к периодически появляющимся заявлениям дочери, но такого она не ожидала. Ее часто вызывали в школу из-за проделок старшего сына Сергея. Когда родилась дочь, она решила, что теперь можно вздохнуть спокойно. Однако, по мере того как Саша подрастала, ее мама начинала думать о том, что расслабляться, пожалуй, рановато. Так оно, в общем-то, и было. Не добившись положительного ответа от мамы, Саша стала искать другой выход. Она решила сама сочинить четверостишие про Ленина. И с удивлением обнаружила, что никто не заметил подмены. Так в своем раннем возрасте она поняла, что выход всегда есть.
Школа для нее была любимым местом. Даже когда объявляли актированные дни и можно было в школу не ходить, она все равно ходила, преодолевая в сильные морозы расстояние в 5 км. Благо что ее подружка Наташка была всегда рядом. И они думали, что-вдвоем-то они точно по дороге не замерзнут. Нельзя сказать, что такая любовь к школе была обусловлена лишь тягой к знаниям. Вовсе нет, общение с одноклассниками и учителями – вот что нравилось. Саша даже болеть не хотела, боясь пропустить что-то важное. К урокам она готовилась только письменным, 30 мин, пока идет программа «Время» по телевизору. Устные уроки – 5 минут на перемене, прочитал, повторил, руку поднял, «4» – «5» получил, можно больше дней пять не учить и не повторять. Учеба ей давалась очень легко, тогда зачем на это тратить времени больше, если и так положительные оценки? Учителя, не всегда довольные ее поведением, вынуждены были ставить не меньше «4». Ей было непонятно, вроде с Наташкой они всегда были вместе, но почему у той в дневнике всегда стояло примерное поведение, а у Саши – удовлетворительное? Все ее проделки, по сути, были безобидными: оборвать ранетку, пока Наташка сторожит; пролезть в форточку в инфекционной больнице, чтобы проведать одноклассника и угостить его яблоком; устроить забастовку учителю в виде мычания на уроке. Где-то были и сильные поступки: отказ всему классу поддержать бойкот, объявленный ее подруге Оксане: «Можете со мной тоже не разговаривать, я все равно общаюсь с тем, с кем хочу, я сама выбираю себе подруг». Отказ принять участие в общем мероприятии по первому распитию портвейна: «Если ты не будешь пробовать с нами вино, то мы выгоним тебя из своей компании, и ты будешь одна», – «Хорошо, лучше я буду одна», – и Саша действительно целый год была одна, пока не нашла других друзей.
