И все же слова и воспитание бабушки не прошли мимо, не пролетели, как летний ветерок в июне. Скорее, они, как ураган, вовлекли её в круговорот жизни.
Апашка и аташка-художник оставили свой след в её воспитании.
Больше всех Айнаш запомнила историю, которую рассказывала апашка. В этой истории можно узнать, понять и отследить, что же было счастьем для их бабушек, и насколько это проникло в гены нас и наших детей.
«Обязательно нужно будет поделиться с читателями этой историей», – подумала Айнаш, но сейчас ей как будто чего-то не хватало и не вышло ничего. Она решила закрыть эту свою «писательскую сессию» и захлопнула ноутбук. Она вымоталась за эти несколько дней и поняла, что надо набраться сил, поговорить с мамой, найти поддержку и как раз написать эту важную историю их рода ей нужно в доме у своих родителей. «Ну конечно, нужно съездить к родителям на выходные», – подумала Айнаш и решила взять с собой детей, как раз давно не были там.
Поездка к родителям – это всегда тёплое событие. Мама у Айнаш достаточно спокойная, да и отец тоже. Никто никуда не торопится, у них в семье была атмосфера размеренной жизни. Мама в семье была зажигалкой. Папа Айнаш был прямо аташка. Кажется, что он всегда был в этой роли, она уже не помнит его как папу, она помнит его как аташку своих детей, которых он неимоверно обожал. Родители жили отдельно, сами: свой огород, сад, тихо и спокойно, в нескольких десятках километров от города. Дети с визгом и радостью восприняли поездку в посёлок.
Айнаш по приезду о чем-то хлопотала с мамой на кухне. Была осень, и мама складывала свои банки в погреб. Айнаш в этом плане была очень современной, ведь это всё можно купить. У мамы было понятие, что в магазинах всё искусственное. Айнаш всегда в такие моменты вспоминала детство, когда осенью тазиками солили капусту и вообще солили абсолютно всё: капусту, огурцы, мясо, всё, что нужно было сохранить на шесть-восемь месяцев долгой зимы. Так и вырастили их поколение в сложные девяностые годы после развала Советского союза, когда не было ни денег, ни продуктов, ни работы. В Айнаш каждый раз просыпалась бесконечная благодарность родителям, что в сложное время они вырастили их и дали образование и воспитание. Сейчас и времена, и нравы изменились. Из ностальгии её вытащила мама.
– Опять в облаках летаешь? Как твои дела? Ты какая-то молчаливая, всё хорошо? – с беспокойством спросила мама.
– Ну, как сказать, в целом всё хорошо. Но есть кое-что важное, мам, ты присядь лучше, – прикрывая дверь кухни, сказала Айнаш.
Мама с полотенцем в руках, вытаращив глаза на дочь, села напротив.
Она всегда так делала, с детства, даже когда Айнаш просто говорила что-то об учебе, она придавала важность всему. И сейчас она молча ждала, что на этот раз выдаст дочь. Сейчас она понимала, что случилось что-то важное. Она сразу заметила, как Айнаш осунулась, глаза впали так глубоко и стали такими грустными. Она прекрасно знала свою дочь, за её тотальным спокойствием могли бушевать бури, но она всегда была выдержана и собрана.
– Мама, – тихо начала Айнаш, – у нас с Данияром проблемы, мы, возможно, разведемся, – на этом месте Айнаш замолчала, понимая, что слова застряли комом в горле. – В общем, он сказал, что любит другую, и я не знаю, что мне делать, даже не знаю, как реагировать. Пока всё на паузе, он уехал. Что будет дальше и как жить, я не знаю, это как снег на голову, – прощебетала на скорости Айнаш.
